Название: У необъяснимого есть адрес
Участники событий: Наама, Киллиан Бёрнс
Время событий: сентябрь 1666 года
Место событий: Сен-Мало, Франция
Описание событий: Небольшой прибрежный городок, ставший безопасным причалом для команды Летучего Голландца и его капитана – Киллиана Смита, подвергается странной напасти: бывалые моряки один за другим теряют свои души, попадая, как они утверждают, под власть очаровательной дьяволицы по имени Леа де Лонваль. После того, как несколько членов из команды Голландца попадают на крючок загадочной незнакомки, Киллиан решает познакомиться с похитительницей душ поближе, дабы вернуть то, что было ею украдено.

Цокот гарцующих лошадей и шум катившихся колёс с тяжёлой каретой раздавались по всей улице портового города Сен-Мало, негласной пристани пиратов, вокруг одного из заведения стояли мужчины в небольшой толпе и обсуждали свои дела; иные, подвыпив, красноречиво спорили и выступившее бахвальство добавляло масла в огонь. Бушевавшие в соседних городах лихорадка и чума наделали много шума, страх закрался в души людей и чтобы отстраниться от грустных мыслей, население находило себе как можно больше занятий, а мужчины собирались вечерами в пивных и пабах.
Из обитой бархатом кареты, отодвинув немного занавеску, показался женский образ и глаза распустившейся фиалки созерцали вид с улицы, представшей именно так, каким его и рисовало воображение путницы. Остановившись около одного из известных заведений, слуга распахнул двери кареты и приготовился падать руку даме, медленно появляющейся очертанием в проблесках света, мягкий длинный подол платья цвета увядшей розы коснулся ступеней и постепенно ножки ступили на твёрдую поверхность дороги, возвращая ткань на подобающее место и привлекая внимание к изящной стройной фигуре, одетой в тугой корсет и множество внутренних юбок, упавших цветком вниз, в скроенному по последней моде наряде и скрывавшей лик под длиннополой шляпой в тон наряду. Дьяволица превосходно выглядела, от чего настроение её чертовски отменное и она позволяет двум ошеломлённым мужчинам оглядеть себя, прежде чем скроется в местном питейном заведении. Ловля душ отнимала много времени, заставляла на время принимать облик земной женщины и требовала некоторых хлопот, но непередаваемый инстинкт охотницы насыщался лишь с удачным исходом и отказать в подобном удовольствии, Наама себе не могла. Она без особого труда забирала падших духом особей, морально потерянных и идущих по пути похоти, страстей, алчности и тщеславия. Достаточно было одного взгляда и двух случайных фраз для получения вечной амлы, но куда интереснее шла охота на ангелоподобных; тех, кто стремился к свету и утолял свои печали в молитве, не торопился сердиться и сбиваться с выбранной дороги. Сложная и почти ювелирная работа, хотя разве для такой соблазнительницы могли быть проблемы в области доставления удовольствий, когда речь шла о душах.
Дьяволица вошла в приниженный зал, расположенный чуть ниже привычного первого этажа и наполненного недавно прибывшими моряками, рассевшимся за столиками со своими приятелями. Мужчины выпивали и весело кричали тост за тостом, иные держали в объятьях или на коленях девиц, работающих в сфере оказания личных услуг за небольшую плату. Острый взгляд быстро вычислил будущую жертву и хрупкая фигура направилась к силуэту, отличавшимся от большинства своей выправкой и погонами: капитана корабля вычислить не составляет труда. Изящно и слегка кокетливо, дьяволица присаживается рядом с брюнетом в белом кителе и снимая шляпку, бросает томный взор на незнакомца. Словно бы вспомнив, дьяволица наклоняется к его уху и полувкрадчиво шепчет:
- Надеюсь, здесь не занято? Рядом с капитаном никогда не пустует место.
Ровный ряд белоснежных зубов обнажается при улыбке девушки и мужчина отвечает ей тем же, кивая головой в знак согласия и добавляя, что место рядом будто бы ожидало подобной красавицы, как его внезапная спутница.
- Могу я вас угостить?
Карие глаза наполняются блеском и взгляд мужчины полыхает тысячами огней, блуждая по роскошному очертанию тела Наамы: стройная длинная шея, оголённая тонкая ключица и декольте, волнующее каждый раз при вздохе и выдохе, не могли оставить его равнодушным. Дьяволица бросает лукавые взгляды на мужчину, ей нравится с ним флиртовать и вызывать восхищение, она не спешит отвечать на частый вопрос и рдея свежестью розы на бархате щёчек, заказывает виски, подошедшему официанту, не без интереса заинтересованному увидевшему непривычную картину. За одно мгновение на столике появилось две порции виски и Наама решила переходить к действиям, пора было брать капитана на абордаж. Отпив глоточек обжигающего напитка, дьяволица почувствовала неладное - откуда-то явственно шёл поток светлой энергии и кто-то из представителей рая несомненно прокрался к ней на близкое расстояние. Точно дикая кошка, вверив глаза и обострив нюх, она искала источник беспокойства с единственным намерением - истребить его на корню, а если получится позабавиться, будет превосходно. Незримо покинув капитана, заверив вернуться к нему в другое время и не особенно растрачивая время на сантименты, грациозная поступь направилась по следу светлого, настигнув цель быстрее ожидаемого. Наама подкралась со спины и соблазнительно улыбаясь, оказалась перед тем, кого ей хотелось убить.
- Добрый вечер, не правда ли он хорош? Не меня ли ищешь, красавчик?
Слова бросали вызов, точно знамя багряного цвета для раздражения зверя и пробудив его эмоции, охота становится азартнее. Дьяволица собиралась предаться безумству в компании скандинавского бога мирового моря - Киллиана Бёрнса. Они не были знакомы ранее, но слухи про храброго и мужественного нравом мужчину, достигли воображения тёмный девы во время одного из приёмов на балу в преисподней, где многое можно узнать не поднимаясь на поверхность, как делали некоторые падшие духи. В том, что перед ней был никто иной, как скандинавский бог дьяволица распознала по описанию внешности и особенностей поведения визави, интуиция Наамы никогда её не подводила.
Срывать маску было рано, ещё не сыграно и первого акта - от собственных мыслей дьяволица казалась довольной и дерзость проступила на кончиках ресниц, делающего выражение фиалковых глаз, томно-обволакивающим.

Он не любил понапрасну покидать корабль. Пошататься по пыльным улицам, заглянуть в парочку питейных заведений, наведаться в гости к очаровательно улыбающимся дамам всем известного поведения, чтобы после вернуться в приподнятом настроении в свою полюбившуюся каюту и заснуть вплоть до следующего утра. Баловства ради порой он заводил сюда особо впечатлительных представительниц прекрасного пола, со смехом наблюдая за тем, как они морщат непременно аккуратный носик, визгливо ойкают, спускаясь со слабо освещенным ступеням трюма, падают в его объятья, натыкаясь на что-то особенно страшное и пугающее. Веселье и хорошее расположение духа они гарантировали всегда, эффект от них был поистине успокаивающим. А вот большинство его матросов предпочитали в периоды длительных простоев ошиваться в городе, находя в этом какую-то одному богу известную «романтику». Один раз Киллиану удалось прояснить, что скрывается за этим странным словом. Как тогда сказал ему мудрый Джо, «Романтика для пирата – это не токмо моря и океаны. Понимаешь, о чем я? Вот прибыли мы в город, встали на якорь – вроде, чего радоваться? Дело любимое далеко, прибыли никакой, выползаем на берег, как полудохлые каракатицы, пьем, жрем, да баб по углам зажимаем целыми днями. Так ведь в этом вся соль! Дом, понимаешь? Словно ждут тебя тут. Понимаешь? Приходишь, а тут тебе и ласка, и любовь, и уют. Мягкая постель, а не эти тюфяки с сеном. Вроде, как и человеком себя почувствовать можно…» Но не ранее, чем вчера, этот же самый Джо ни свет, ни заря заявился на пороге его каюты, тяжело и надсадно дыша, выпучив и без того вечно удивленные глаза, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- Ну? Говори уже, чего хотел.
- Капитан, неладное в городе творится. Ох, чует мое сердце, зря мы причалили.
- Заканчивай причитать, как старая кухарка, и выкладывай, что у вас опять произошло!
- Встретил я намедни здоровяка Уолша. Нашего Уолша.
- Ну?
- Идет он, сияет, как джентльмен на золотом дублоне, потряхивает костями, да на меня так зыркает шаренками, так зыркает, что душа в пятки уходит. Я ему говорю, ты, мол, куда такой хорошенький собрался? А он на меня опять как зыркнет, да и мимо прошел, словно мы никогда и не виделись с ним. Ну, думаю, опять он принял слишком много рома на борт, отмахнулся, да уже и забыл о нем, а потом вспомнил! Это же Уолш! Наш Уолш!
- Где он сейчас?
- Никто не знает. Мы тут покумекали между собой, ведь и Грэма уже никто вторые сутки не видал, да и поняли, что оба они накануне встречались с одной мамзель любопытнейшего, скажу я тебе, вида. Хотя, как по мне, баба бабой, - Джо пожал плечами, задумчиво почесал затылок и вздохнул. - Но некоторые с пеной у рта орут, что, мол, особенная она. Русалка, стало быть.
- Русалка, говоришь? – Киллиан усмехнулся и постучал пальцами по обложке путевого журнала. – И где же они ее повстречали?
- Местный кабак. «Gaudeamus igitur», - сказал он и, довольно причмокнув губами, добавил. - Цыплята в сметанном соусе там отменные. Советую!
Уже после он выяснил, что и Уолш, и Грэм пребывают в хорошем расположении духа, привычно глотают ром, находя привлекательной жизнь вдали от всего, что связано с морем. Капитана они приветствовали сухо, но смотрели прямо, твердо уверенные в своем праве ослушаться его приказа и забыть путь на борт корабля. Эгиру понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что оба бывалых матроса лишились того, что определяло всю их жизнь. Душа. Невидимая глазу эссенция жизни, ингредиенты которой всегда хранились в секрете. Невозможно было разгадать ни один компонент этой смеси, невозможно было подобрать ключ от сундука с волшебными снадобьями, определяющими личность и стремления человека, невозможно было вмешаться в процесс создания души и подлить в кипящий котел частицу амброзии или дегтя. Но ее можно было изъять. Этим с успехом занимались некоторые боги, мифические существа и, разумеется, главным потребителем душ являлись демоны. Работали они всегда чисто, хитро и успешно. Как говорится, не подкопаешься, если не знать обходных путей и лазеек. Или не быть богом.
Поэтому сегодняшний вечер был заранее предопределен. Кабак, предлагающий всем посетителям радоваться, был на редкость хорош и выделялся среди заведений такого толка. Длинные дубовые столы, крепко сбитые стулья, яркие блики пламени дрожали на медных панцирях, развешанных на железных крюках вдоль каменных стен. Посуда была добротная – красные глиняные тарелки с аляповатой росписью по краю, тяжелые кубки, приятно оттягивающие ладонь своим весом, высокие изогнутые кувшины, источающие пряный аромат сладкого вина. Задорное бренчание какого-то музыкального инструмента добавляло жизнелюбия и веселья, рассеивало громкий хохот быстро пьянеющих корсаров, аккомпанировало восхищенным женским вздохам и приводило рассудок в блаженно-рассеянное состояние. Впрочем, Киллиану это не грозило. Заказав кувшин молодого вина, он лениво скользил взглядом по залу, игнорируя настойчивые подмигивания рыжеволосой красотки в ослепительно-алом. Она была хороша, но сегодня его ждала дичь покрупнее.
Он уже пару минут наблюдал за высокой шатенкой, скользнувшей за стол к оторопевшему от такого счастья мужчине в кипельно-белом кителе капитана. Изящные неторопливые жесты выдавали в ней искусную интриганку, томные красноречивые улыбки – лукавую соблазнительницу, а сочащаяся прюнелево-черным мутная тень за спиной – расчетливую дьяволицу. Хмыкнув, Киллиан подтянул поближе к себе кувшин с вином, быстро плеснул на дно опустевшего кубка рубиновую жидкость и сделал несколько неторопливых глотков, прежде чем услышал за своей спиной певучий женский голос:
- Добрый вечер, не правда ли он хорош? Не меня ли ищешь, красавчик?
Не вставая из-за стола, он обернулся, закинув руку на спинку стула и не торопясь с ответом. Взгляд холодно-голубых глаз оценивающе пробежался по женскому телу, затянутому в тугой плен корсета, нахально и бесцеремонно задержался на глубоком декольте, флегматично скользнул выше по белой шее и, наконец, встретился со взглядом неожиданно фиалковых по-кошачьи прищуренных глаз.
Знает, - сделал вывод Киллиан. – Вот и решила сыграть на опережение. Посмотрим, что ты придумала, милочка. Как знать, может и я буду не против небольшой игры…
- А как сама думаешь, дорогуша? – наконец, хмыкнул он, хищно усмехнувшись. Демонесса забавляла, и ему это в определенной степени нравилось. – Не желаешь выпить, милая?
Не дожидаясь ее ответа, Киллиан плеснул вина во второй кубок и протянул его девушке.
- Все-таки жизнь полна приятных сюрпризов, не так ли? – Киллиан, по-прежнему сидя вполоборота, ехидно прищурился. - И наша случайная встреча очередное тому подтверждение.

В грохоте голосов, громкого смеха и выкриков, сопровождавшимися тяжёлыми передвижениями стульев, падающих подвыпивших мужчин, а иногда и громких споров с ударом кулака  по столу. Сумрак во хмелю витал над заведением, точно пары дыма над костром и лишь немигающие фиалковые глаза всматривались в жертву или будущего победителя, кто знает чем закончится игра и в том её интрига. Девушка не жалела игривости, но и не перебарщивала с ней, мысль слиться с местными девицами мало прельщала её. Соблазн - это безумие страсти, водоворот чувств и путешествие по жизням двух существ, иногда приводящий к приятному заключению в виде бурного романа, на подобие того, что случился у них в прошлом с Люцифером. И в исключительных случаях заканчивающихся брачными узами, что не миновало и Нааму при встрече с Асмодеем, породив на свет их детей. Но стоящий перед ней мужчина был совершенно иным, не таким с горьким привкусом лукавства и мерилом чувств в виде заповедей Божьей книги перед алтарём. Кто он и каков, приятная загадка и данный ребус им придётся разгадать сегодня вместе.
Дьяволица сверкнула глазами в ответ на хищную улыбку собеседника. Приняв кубок и пригубив глоточек вина, девушка наблюдала за новым знакомым.
- Ты любишь сюрпризы, моряк?
Запах моря выдавал в мужчине не любителя, а знатока своего дела и сопричастности к водной жизни. Наама оценивающе посмотрела на лицо, опустившись на телосложение и завершив осмотр формой кистей рук. Одобрение от увиденного отразилось в омутах фиалковых глаз, выбрав одну из лучших своих улыбок, дьяволица подарила её мужчине.
- Что же ты ищешь в этом забытом месте? Я довольно часто прихожу сюда для покупки редких вещиц, в том числе и дорогих жемчужин.
В подтверждении своих слов, она блеснула ниткой браслета на запястье рук из розоватых жемчужин и приблизилась к его уху настолько близко, что горячее дыхание коснулось его шеи, понизив голос до шёпота:
- Но я никогда не встречала здесь тебя. Иначе такую редкость из дальних берегов я бы запомнила обязательно.
В поведении и мягкости движений девушки с трудом угадывалась дьяволица, способная вести войну не только за души людей, но и выступавшая в прошлом с тёмной братией в движении боёв за порядок в мире. Апокалипсис не минул решительную натуру, привлечённую на поле битвы демонами и демонессами, а подразнить светлых Наама обожала. Но сейчас в кроткой и милой улыбке дьяволицы невозможно заподозрить и подобие темноты, напротив, она светится радостью, получая неподдельное удовольствие от компании. Можно ведь один вечер побыть вне сторон, обычной девушкой и пожелать внимания привлекательного мужчины, в часы их борьбы живущего по канонам противников. Ей интересна его жизнь, взгляды и те мельчайшие подробности, скрытые за взором голубых глаз, несколькими минутами ранее скользившими по её соблазнительному телу.
- Расскажи мне о себе, милый.
С бокалом, она откидывается на спинку стула и медленно поглощает напиток, не забывая смаковать, а вместе с ним взглядом и недавнего знакомого. Проницательно наблюдая за его действиями, проникая в самую глубь морской пучины мыслей и пытаясь забыть о противоположности их сторон на миг, или на секунду. Слухи о пленительной грубости морского бога оказались чистой правдой и Наама не поверила бы им, если бы не сидела напротив сильного соперника, легко способного свернуть горы. Поставив пустой кубок на дубовый стол и слушая мужчину, изящный пальчик дьяволицы игриво скользил по краешку стекла, вырисовывая чудесные узоры или буквы, точно приглашение к действию звучали они, исходя из полных кокетства взглядов холодных глаз. Точно голодная хищница затаилась она в преддверии прыжка в танце страсти или смерти, не выдавая себя ни единым порывом.

Стоило отдать должное девушке – она умела себя подать. Киллиан внимательно следил за ее взглядом, понимая, что за ним таится куда больше обыкновенного интереса и расчетливости. Несомненно, она играла, и игра ее завораживала пластичной мимикой красивого лица, тонким кружевом витиеватых фраз, легко и непринужденно порхающих на чуть припухлых, изогнутых в соблазнительной улыбке, губах. Было в этих губах что-то лживое и порочное.
Да и сама она далеко не невинное дитя, - мужчина мысленно усмехнулся, почувствовав бархатное тепло ее дыхания на своей коже. Горячий шепот слов едва касался его сознания. Сам он сидел, не шелохнувшись, с видом скучающего, засидевшегося в порту моряка. Казалось, его совсем не беспокоила близость гибкого женского тела, способного взбудоражить ум любого, независимо от его пристрастий и предпочтений. Киллиан довольно равнодушно повертел в руках кубок с вином, отгоняя сиюминутное желание скользнуть руками по стройному девичьему стану, властно заявляя о своих правах на обладание этим, безусловно, притягательным телом. Он не был дураком и уж тем более его нельзя было назвать наивным глупцом, теряющим разум при виде женской юбки. И тем не менее… Она была волнующе-опасна, опьяняюще-горяча и неуловимо-прекрасна – адское сочетание, которое заставляло кровь закипать в жилах и находить нечто очаровательное в этом незначительном обмене фраз.
Пахла она, как Киллиан успел заметить, чем-то неуловимо цветочным и сладким. Ему нравился этот аромат.
- Рассказать о себе? – он на секунду задумался, ухмыльнувшись, и отставил бокал в сторону. – Не думаю, что тебе будут интересны байки закоренелого пирата. Женщинам, по моим наблюдениям, больше по душе рассказы о смелых подвигах героев, истории из жизни простых моряков их, увы, не впечатляют должным образом.
Полно, милая, ты ведь сама знаешь, что задаешь вопросы, на которые не получишь ответы, - Киллиан мельком глянул на проходящую мимо рыжеволосую девушку в алом наряде и, приподнявшись со стула, ловко перехватил ее запястье и притянул к себе.
- Постой, дорогая, - широкая улыбка поселилась на его лице, он ехидно прищурился. – И не торопись уходить. Сегодня ты со мной, - губы мужчины мимолетно коснулись надушенных пальчиков проститутки. – Не исчезай. Будь рядом.
Выпустив из своих рук тонкую ладонь, Киллиан проводил удаляющуюся фигуру девушки заинтересованным взглядом. Довольно ухмыльнувшись пронесшимся в голове мыслям, он вновь повернулся к своей сегодняшней собеседнице, бросив:
- Киллиан Смит. Мое имя, - пояснил он. – Ну, а ты, дорогуша? – Киллиан пристально взглянул в глаза девушки. – Как твое имя?

Наама слегка дерзко приоткрыла пухлые губки и наблюдала с кошачьим прищуром за поведением мужчины: его желание на миг скрыло светлую лазурь голубых глаз и окунуло в самый мрак потаённого - прикоснуться к дьяволице. Но статный мужчина умел скрывать свои эмоции и держать их в строгости, не давая девушке ни малейшего шанса проявить запрещённые приёмы. Однако она не привыкла отпускать жертву из когтистых лапок столь быстро и при малейшем неповиновении. Далее развернулся спектакль с одной из девиц заведения, которым, как показалось дьяволице, моряк собирался провести впечатление на неё и показать свою незаинтересованность. Недобрая ухмылка последовала в ответ на раскачивающиеся бёдра девушки с огненно-рыжими волосами, ставшей случайной свидетельницей игры двух полумиров. Изо всех сил демонесса сохраняла относительно дружелюбное выражение личика, но мысленно впиваясь коготками в дерзкого визави, явно бросающему ей вызов и не в чём-либо, а в её родной стихии соблазна. Подобного вытерпеть она не могла и приняла сражение на поле страсти, намеренно сменив гнев на милость, готовясь к своей сцене в отведённом им судьбой спектакле. Глоток обжигающего рома из появившегося чудом бокала проскочил по горлу дьяволицы и оставил ароматный след на изящных губах, которыми она умела дарила улыбки, показывала обиду или целуя, добиралась до глубин души человека.
Длинные пушистые ресницы скрыли завесу мыслей, а случайное движение обнажило чуть сильнее ровную линию плеч, точно в ней мирились свет и тьма, не перевешивая сил. Медленно скользя по лицу мужчины, Наама подняла фиалковые глаза и лучезарно улыбнувшись, остановила взор на глазах собеседника, пытаясь проникнуть в его душу. Словно бросив ответный призыв, искорки загорелись во взгляде и она подумала: Покажи мне, какой ты на самом деле, Киллиан Бёрнс и сыграй, окунувшись в мою стихию, если тебе хватит смелости! Вслух её слова звучали приглушённо и выразительно, с приправой восхищения граничащего с вожделением - один из любимейших приёмов тёмной соблазнительницы.
- Значит, ты один из тех мужчин, что любят доставлять неприятности. Что же...
Голос звучал низко и проникновенно, словно вуалевый дым от сигарет моряков, проникающий сквозь людей и пространство. Наполняясь сексуальными нотками и способным вызвать мурашки на коже у обычного представителя сильной части человечества.
- Обожаю это в мужчинах.
Не взирая на его выходку с девушкой лёгкого поведения, Наама приподнялась и приблизилась к Киллиану с боку, беря его за руку нежной ладонью и ведя по ней пальчиком, обвивая тонкими пальцами запястье. Придвинувшись ближе лицом к его лицу, пронзая взором и доверительно шепча:
- Меня зовут Наама... Если бы сегодня был последний вечер твоей жизни, ты бы согласился провести его со мной?
Губы становились невыносимо близко, привлекая дьяволицу поддаться соблазну сократить расстояние и она остановилась лишь когда их уста едва не коснулись друг друга. Его пульс звучал симфонией восторга для соблазнительницы тёмного мира, ведь иногда и ей были свойственны человеческие порывы женской натуры. Мягко и вкрадчиво она подкралась к лицу морского Бога и искренне любовалась его уверенными чертами, забывая о мире вокруг них, о любом случайно упавшем звуке, проникнувшим из вне его вены, по которой вибрировала кровь. Трогательная непосредственность скользившая в каждом движением дьяволицы, выдавала в ней желание нравится, такое же острое и неоспоримое, как лезвие наточенной бритвы. Повадки осторожно таили хищницу, превращая её на время в домашнюю кошечку и казалось, стоило мужчине прикоснуться или проявить ласку в слове, как она замурлыкает, вытянув изящные лапки к согревающему камину. Впервые она была настолько близко к светлому и внутри не возгоралось желание его моментально убить: то достоинство, с которым собеседник вёл игру придавало уважения вражеской стороне и невольно Наама обернулась в самое соблазнительное существо, способное вызволить из глубины своего бытия. Чары окружали заведение, тонувшее в их аромате и стремительной поступи. Дьяволица замерла в ожидании ответа, словно от него зависела вся её жизнь и лишь кончики ресниц вздрагивали от горячего дыхания мужчины. Искушение неподвластное простым смертным становилось губительным и чуть прикрыв фиалковые глаза, Наама наслаждалась моментом, точно собиралась прожить в нём особенную жизнь. Утопая в его прекрасных глазах, девушка на мгновение представила их на одном берегу войну и про себя ухмыльнулась смелости взглядов - наверняка они могли бы создать счастливую пару или перейти через призму головокружительного обмана, но вместо этого их навсегда разделили взгляды, павшие зёрнами внутрь.

Забавно было наблюдать за меняющимся выражением играющего выразительной мимикой лица: полыхающие фиалковым пламенем глаза сверкнули яркой вспышкой негодования, уголки губ стянули алый абрис в тугую, словно жесткая нить, линию, поражающие холеной бледностью щеки вспыхнули гневным румянцем и длинные ресницы затрепетали, подобно торопливым взмахам крыльев бабочки. Узкие плечи дернулись, выпрямляя изящную девичью спинку, выставляя напоказ высокую грудь и молочно-белую кожу, скрываемую ворохом дорогих, идеально подобранных тканей. Старожилы говорили правду, в умелых руках красота превращалась в страшное, неподкупное и беспощадное оружие. Сейчас, глядя на женщину, сидящую напротив, Киллиан не мог с этим не согласиться. Каким-то образом она очаровывала его, заставляла внимательно следить за околдовывающими плавными, будто обрисованными мягким углем, движениями, внимать каждому, даже самому мимолетному и незначительному, изменению в ее притягательном облике. Ею владел азарт, жажда выйти победительницей в этой схватке. Да, именно, схватке. Киллиан прищурился, наблюдая за тем, как она играет своим пластичным лицом, непринужденно наряжая его во все новые и новые эмоции. Делала она это чувственно, со свойственным всем женщинам надрывом и умелой, хорошо контролируемой страстью. Играла, пыталась обмануть. А он не терпел обманов. С каким бы удовольствием он содрал бы с ее лица эту приклеенную маску, заставив идеальные черты поддаться наплыву настоящих эмоций, исказиться злостью, нетерпением, презрением, ревнивой яростью и негодованием.
Это не она, это не Ран, - мрачно напомнил себе Киллиан, залпом осушив кубок с вином и с громким стуком опустив его на стол. Он опять принялся за старое. Искал в глазах оттенка цветущей сирени поволоку темных, почти всегда черных, глаз, на сияющих персиковым блеском щеках – мертвенную бледность, достойную мраморных изваяний, воссозданных рукой умелого мастера, хотел дотянуться до уложенных в изящную прическу темно-каштановых волос, чтобы вспомнить мягкий шелк других, иссиня-черных локонов, в которых так часто гулял холодный северный ветер. Хотел подойти со спины, обнять заледеневшие плечи, скользнуть ладонями вниз по тонкой женской фигуре. Нарваться на гневный отказ и тут же почувствовать соленые брызги проснувшегося моря на своем лице, уловить зарождающийся шторм и яростное желание напитанных морозной свежестью губ. Накрыть их жарким требовательным поцелуем…
Очнувшись, Киллиан резко перехватил запястья Наамы, стиснув их, словно в железных тисках, и грубо тряхнул ее, отстраняясь. От быстрых движений кубок с рубиновой жидкостью слетел со стола, разбрызгивая свое содержимое, и ударился о стену. Мужчина недобро оскалился, глядя в лицо демоницы.
- Знаешь, дорогуша, мне кажется, что ты заигралась, - вкрадчиво проговорил Киллиан, не ослабляя хватки. – Пора бы нам поговорить начистоту.
Его рука переместилась на локоть девушки, он встал и дернул ее вверх, заставляя подняться следом. Не спрашивая позволения, потянул ее за собой к выходу, крепко удерживая женское плечо. Она могла сопротивляться, могла вырываться и кричать – вряд ли кто-то пришел бы ей на помощь, а что до самого Киллиана… Его не заботило, что сейчас чувствовала молодая особа, ему было безразлично, какие проклятья срывались с ее острого, как бритва, язычка, его совсем не занимала степень ее беспокойства и раздражения. Он хотел лишь одного – добиться того, за чем пришел.
- Кажется, самое время сбросить маски, - толкнув демоницу к стене, Киллиан стремительно подошел к ней, скользнул ладонью вверх по тонкой талии, выше – по покатой груди и тонкой шее и, не давая опомниться, стиснул пальцы на горле, тяжелым ударом пригвождая к щербатым доскам стены. Продолжая ухмыляться, вновь перехватил запястья.  – Вернешь то, что принадлежит мне, и мы разбежимся, как в море корабли. Как тебе такое предложение… Наама?  

Кто знает, что таилось в её чёрной, как смоль, душе и в тот момент, когда она заглядывала в глаза мужчине и пробовала подвергнуть его искусу. Только с той поры, как он едва не поддался на соблазнительные уловки демонессы и решил скинуть маску, Наама потеряла интерес. Лениво наблюдая за последующим развенчанием, даже боль с которой сжимал её плечо не встряхнула с девушки и грамма скуки, заполнившей её разум при встрече с подобными ему, как обычно. Не оказывая сопротивления, не пытаясь воспользоваться дарованными ей способностями, соблазнительница казалась равнодушной и более того, была полностью таковой.
Последователи иных течений фактически одинаковы в своём стремлении доказать нам, падшим ангелам и демонам всех мастей, свою правоту, непорочность и прочие неинтересные точки опоры в их сутяжных жизнях. Право же, так разочароваться в столь потрясающем по фактуре и силе, мужчине было так...
Она в мыслях подбирала слово, описывающее эмоции и ни одно не подходило, в то время, как события развивались и казалось, её недавний визави решил вытрясти с неё душу ( жаль, что она отсутствовала в дьяволице уже несколько веков как). Наама послушно молчала и лишь с завидным спокойствием взирала на недавнего знакомого, сопоставляя его слова и шлейф последствий собственных творений. И наконец, нашла необходимое слово.
...банально.
Она молчала на все его вопросы, отвечать ненавидящему - прямой путь к спору и последующей борьбе, а она не желала сейчас ничего. Требовалось разгорячить дьяволицу, чтобы она ненароком не зевнула от слышанного в какой-то многотысячный раз; к подобным встречам ей было не привыкать. Рука мужчины скользила по её стану, очерчивая круги и замерла на горле, с силой сжав его и запястья. Наама не испугалась, лишь дерзкая улыбка появилась на её правильно очерченных губах и зная, что он прочитает её мысли, она сказала:
Ты меня боишься, Киллиан Смит? Иначе чего же ты так грубо со мной обращаешься, зная, что я умею отключать человеческие рудименты природы прошлого.
Не изменяя улыбке, дьяволица спокойно и чуть хриповато после придушения, проговорила вслух:
- Если ты о душах, милашка, то можешь забыть. Я ничего не собираюсь тебе возвращать. И лучше не попадайся у меня на пути.
Злой огонёк сверкнул в фиалковых глазах, делая их почти сгустком мрака и тьмы. Дьяволица набирала силу, чтобы при первой попытке отразить любой удар или призвать на помощь свиту. Исчезнувшая улыбка превратила её лицо в статичное выражение воплощения тёмной дьяволицы и вселенского зла, какими видели их иные существа. Ловко высвободив запястья, она подлетела и остановившись на возвышении, устало взирала на мужчину, дожидаясь его слова или действия. И лишь отзвук усмешки отражался в её прекрасных глазах, способными любить, сводить с ума или ненавидеть, как сейчас.

«А это становится все забавней…» - Киллиан широко ухмыльнулся, позволил девушке беспрепятственно вырваться из его хватки, отдавая ей должное и наслаждаясь произошедшими с ней переменами, которые наконец-то приблизили ее к истинной ипостаси, лишенной слащавых оборок и рюш и замыленной донельзя кокетливой томности. Душный образ коварной искусительницы рассеялся, как туман над обманчиво-спокойным морем. Вместо этого острыми пиками взмывающих из воды скал проступили новые, опасные черты, постепенно складывающиеся в облик, достойный истинной демонницы. Она по-прежнему переигрывает, приправляя свои жесты невольной театральностью, подбрасывая в мерно кипящий котел своих чувств ледяной решимости на самом кончике ножа, искусно насылает проклятия одним лишь ненавидящим взглядом, от которого ему хочется расхохотаться и признать, что ради этого стоило пожертвовать парой потрепанных жизнью пиратских душ.
- Голуба, ты, сдается мне, только делаешь вид, что не понимаешь, о чем я тебе говорю, - Киллиан медленно двинулся в сторону девушки. – Перестань, такому очаровательному созданию глупость не к лицу. Не разочаровывай меня, Наама, будь умницей. Ты готова ради жалких пиратских душонок, которые не стоят ровным счетом ничего, пожертвовать многообещающим знакомством с морским богом? Меня, скажу я тебе, дорогуша, - он оказался рядом с Наамой, легко коснулся пальцами ее щеки. – Лучше не злить. Я думаю, что у такой, как ты, врагов предостаточно, так нужен ли тебе еще один, обладающий достаточной силой для того, чтобы отправить тебя, такую молодую и красивую, кормить хищных рыбок?
Киллиан понимал, что стоит ему атаковать, так демонница тут же поспешить выкинуть какой-нибудь фортель, попытается перехитрить его, но он едва ли был готов ей дать такую возможность. Он отступил, спрыгнул с возвышения, которое облюбовала для себя Наама, и подмигнул девушке.
- Подумай хорошенько. Я дам тебе время.
Эгир чувствовал, как нарастал шум моря. Этот звук, пока что слышимый только ему одному, никогда не предвещал ничего хорошего. Он влек за собой шторма разрушительной силы, бешеные всплески ветра, разрывающего паруса и заставляющего даже самый прочный корабль превращаться в бесполезную посудину, болтающуюся на волнах, словно прогнившая бочка с ромом. Ухмылка пирата стала еще шире. Не стоило Нааме начинать диктовать свои правила, находясь в опасной близости от непосредственной сферы влияния морского бога.
Во всем, что последовало после, виноваты сложившиеся обстоятельства и только. Ему потребовалось чуть меньше секунды, чтобы перехватить руку Наамы, готовую парировать любой удар, вывернуть ее до хрустав в суставе, сдавить другой рукой тонкую шею так, чтобы замутилось сознание, и, убедившись, что девушка ослабла, отбросить её в пенящийся водоворот морских вод. Тут же, не давая опомниться, броситься следом, придерживая бьющееся женское тело рукой, не давая вырваться из стальной хватки, вновь сдавить шею, круша позвонок за позвонком, заставляя это тело умереть. Эгир не был наивен, он знал, что существ, подобных ему и Нааме, невозможно так просто убить, но он и не добивался ее смерти. Ему требовалось всего лишь выиграть время, и, что греха таить, ему нравилось смотреть на умирающих в море женщин.
Нежно, почти любовно он скользнул по бледной щеке, переместил свою руку на талию и дернул потяжелевшую от воды девушку в верх. Вода стекала с ее волос, шея была неестественно выгнута. Он закинул Нааму себе на плечо и быстро пошел к своему кораблю.

Киллиан скучал. Ему не терпелось увидеть, как фиалковые глаза Наамы вспыхнут ненавистью, когда она наконец-то придет в себя. Думая об этом, он тихонько посмеивался. Руки демонницы были скованны тяжелыми цепями, которые можно было даже не пытаться разорвать. Это было то немногое, что он захватил с собой, покидая холодные северные воды. И это что-то уже не раз сослужило ему неплохую службу.
Едва девушка шевельнулась, Эгир обернулся.
- С пробуждением, - на губах промелькнула шальная ухмылка, Эгир подошел к Нааме, глядя на нее сверху вниз. – Не напомнишь мне, на чем мы с тобой остановились?

Всё неприятнее ей становился мужчина, стоящий неподалёку: она привыкла чуять интуитивно кто во что горазд из людей. Подобный тип дьяволица презирала, за маской приличия и напускного благородства, в них таились настоящие залежи Ада. Тёмные уголки внутреннего мира тщательно прикрывались любыми возможными "добродетелями" и хотя к Раю данный субъект не относился, но и своим его считать было невозможно. Наама поморщилась, точно соприкоснулась с чем-то неприятным и повернув голову, в пол уха слушала угрозы и речи мужчины. Со стороны казалось, что они относились не к ней и девушка случайно оказалась их свидетельницей. В тот момент она подумала о Люцифере - единственном мужчине, которому она поддалась в иллюзии обмана и с кем  разделила звание королевы бала, испив полную чащу терпких воспоминаний ускользающего маскарада. Но он был единственный в своем роде и за то, ему прощалось больше, чем другим.
Здесь же, какой-то скандинавский Бог возомнил себя судьёй и пытался втолковать как ей себя вести. Смешно и грустно. Дослушав, Наама злобно и громко рассмеялась. И даже пав в воду, дьяволица только делала вид о мнимой боли: она умела отключать человеческие рудименты, что и сделала сейчас. Хищница затаилась для решающего рывка, а потому предпочла подыграть наивному спутнику.

Заметив скованные руки, Наама телепатически призвала армию своих демонов и лукаво улыбалась, не смотря на недавнего знакомого: он перестал ей быть интересен. Наблюдая за расстановкой в пространстве и поджидая демонов, лениво бросила сквозь зубы:
- Думаешь напугал меня? Или надеешься, что я буду выполнять твои приказы!?
Она на миг приняла ангелоподобный смиренный вид, произнося тихим голосом:
- Конечно, сэр!
Демонический смех раздался на все пространство, а злобные глаза вверились в лицо мужчины и она дерзко бросила вызов.
- Да кто ты такой, чтобы отдавать мне приказы? Мне плевать на них. Я делаю, что захочу и ни к кому не прислушиваюсь.
Раздался грохот и множество существ начали издавать различные звуки, проникая к своей королеве - свита подданных была тут как тут и готовилась выполнить любой каприз госпожи. Дьяволица оглядела всех и проведя приветливым взором по демонам, горделиво поприветствовала их, а в сторону неприятеля отправился вопрос:
- Сам освободишь мои руки и исчезнешь с моего пути или мне помочь?
Свита приблизилась и обступила Нааму, оценивая ситуацию, явно негодуя и собираясь живьём утащить незнакомца в Преисподнюю, чтобы наказать за недостойное поведение с их королевой.

Эгир брезгливо поморщился: ощерившаяся, словно голодная гиена, демоница неожиданно раздражала и вызывала противоречивые чувства. Он искренне считал, что ярость и злость, искажающие красивые женские черты упрямыми, жесткими линиями, были теми чувствами, что способны без капли фальши отразить истинную сущность, вывесить ее, как яркое знамя, впереди всех накрепко приросших масок, и, чем больше он видел, тем лучше понимал, что ему не по душе то, что из себя представляла Наама. Ее мордашка, надо сказать, смотрелась намного лучше, когда на ней играла обольстительная улыбка, хищный же оскал выглядел удручающе нелепо.
Киллиан вздохнул, понимая, что слова в очередной раз провисают в воздухе. Ему уже стоило начать злиться, но он, предполагая, что глупость – это, по всей видимости, врожденная демоническая болезнь, каким-то образом передающаяся исключительно по женской линии, и обойти ее никоем образом невозможно, да еще, к тому же, не оставив надежды узнать, зачем жаждущему чистых и невинных душ демону понадобились проклятые пиратские душонки, пытался держать себя в руках. Любопытство все-таки – это не только женский порок.
- Как же я люблю дешевые спектакли, подобные этому, - хохотнул он, оглядев призванных хозяйкой то ли демонов, то ли чертей, то ли невиданных зверей. Существа были забавны, чем-то напоминали безголовых чурбанов, но выглядели немного поинтересней. Киллиан кривовато ухмыльнулся, обнажив ряд ровных зубов. – Шайка, достойная своей королевы. Как трогательно. Прямо-таки семейная драма, - он лениво опустился на тахту, уютно развалившись среди наваленных на нее мешков, и нахально взглянул на Нааму. – Ну и? Что дальше? Заставишь своих дохлых крыс перегрызть мне глотку? Или они защекочут меня до смерти своими облезлыми хвостами? А может я просто подохну от смеха, наблюдая за их тщетными потугами уничтожить меня? Дорогая, ты на борту Голландца – корабля, который, черт тебя дери, подчиняется только мне. Мой корабль – мои правила. Усекла?
Волны смачно лизнули обшивку корабля, море беспокойно забурлило, вспенилось. Эгир почувствовал, как в его груди нарастает темный холод, прорастает ледяными иглами вдоль позвоночника, отзывается немотой в крепко сжатых кулаках, льдистой коркой окутывает легкие. Глаза пирата вперились в помощников Наамы.
- Прочь, - он махнул рукой, управляя хлесткой волной, скользнувшей сначала на палубу, затем прокатившейся по темной лестнице и ударившейся о запертую дверь каюты. Тонкие струйки воды, проникая сквозь дверные щели, потекли к окружавшей демоницу свите. Едва вода касалась подошв, их обладатель безвольно падал, умерщвленный и лишенный всяких сил.
Эгир ухмыльнулся:
- Море, как ни странно, тоже любит получать дары. Жизни адских тварей, например. Так себе товарчик, с человеческими душами не сравнится, но для легкого перекуса сойдет, - Киллиан, стерев со своего лица дразнящую усмешку, посмотрел на девушку. – Будем говорить дальше, как люди, примерно представляющие, что такое цивилизация, или продолжим в том же духе, что начали?

Дьяволица устало усмехнулась, ей было всё равно на происходящее и на того, кто считал себя лучше нее. В скучном море жизни можно поймать иногда стоящую рыбку, однако, данный улов себя не оправдал. Жалкие попытки капитана разозлить её ни к чему не привели, кроме падения в глазах и не смотря на её демонические замашки - Наама умела всегда оставаться женщиной. Будь то легкомысленная особа или сопровождающая Люцифера. А стоящий перед ней, вряд ли, сохранил свой гендерный признак в поведении грубияна.
- Скучно. Корабль скучный и ты.
Растянуто выдала дьяволица, наслаждаясь пением волн и влажным воздухом. Она по-прежнему стояла во главе свиты из Преисподней, которая ожидала знака от неё. Но в фиалковых глазах отразилась мысль, пришедшая спасательным образом и завершающей каплей. Прежде всего, дьяволица выслушает оппонента и совершит задуманное действо. Присаживаясь на стул, Наама поморщилась от предстоящего разговора, укладывая ногу на ногу и обращая внимание на хозяина корабля.
- Говори, что хотел и закончим карнавал. Слишком скучно стало на этом празднике жизни, а меня ждут великие дела, капитан. Надеюсь, ты заготовил хорошую речь и я не усну, пока её слушаю. В ином случае оставь её при себе, как и бурю собственных эмоций, неинтересных мне.
На простом стуле, её осанка и горделивый взор, превращали её в тёмную королеву. Фарфоровая кожа казалась бледнее, уступая превосходство ярким глазам и что-то опасное таилось в затихшем создании, напоминающего земную женщину. Впрочем, иногда она и была почти таковой: у неё были дети и муж, были увлечения и даже любовь. Духи и мрачные сущности расположились чуть далее от Госпожи, с яростью рассматривающие мужчину, и готовые прийти на помощь в любой момент. Наама же было смешно, что кто-то мог возомнить про истинный интерес к себе, который в её жизни возникал лишь раз и тот миг ей никогда не забыть. В проигрыше она выиграла саму себя, почувствовав глубины былой души в лабиринтах парка, когда ей выпало судьбой стать королевой бала и прожить за одну ночь целую жизнь. Но такого ни один мужчина повторить бы не смог - остальное иллюзия, как было в последние сотни лет. Боль от жестокого обращения исчезла, раны восстановились и исчезли, только недоумение в разуме осталось после ускользающего события.

Происходящее удручало своей нелепостью. Намного больше, чем хотелось Эгиру, разочарованно следящему за демоницей. Он согласился, когда она, растягивая слоги, поведала о своей скуке. Его самого одолевала тоска. Киллиан не любил бессмысленные разговоры и буквально ненавидел женскую склонность к дешёвым демонстрациям, заканчивающихся всегда естественно, но однообразно – оскорблённым до глубины души видом, поджатыми губами и злыми искрами из глаз. На его памяти только единожды женщине удалось не опуститься до этих глупых выходок, сохранив пальму первенства за собой. Но это была уже совсем другая история, яркая и увлекательная, но не предназначенная для чужих ушей.
Мужчина внимательно взглянул на внезапно присмиревшую девушку и выпрямился, подавшись вперёд.
- Так-то лучше, - его не обмануло спокойствие Наамы. Он помнил, с кем имеет дело, и не надеялся, что будет легко, подозревая, что, если как следует порыться в её шёлковых рукавах, то можно обнаружить в них много любопытных вещей. Но тем интересней. – Честно признаться, плевать я хотел на похищенные души – особой ценности для меня они не представляют. Но вот твоё дурновкусие любопытно. Шутка ли: демоница, не побоюсь этого слова, «благородных кровей», - Киллиан насмешливо ухмыльнулся. – Охотится за пиратскими душонками не первой свежести! Сомнительное сокровище, не правда ли? Как говорят французы, не комильфо, ма шери. Хотя, рыжеволосая мадмуазель из кабака мне и понравилась больше, но о вас я был лучшего мнения… - задумчиво протянул пират, потерев небритую щеку ладонью. Он пристально посмотрел на Нааму. – Но не будем о этом. Знаю, от меня ты тоже не в восторге, так что, мы квиты. В общем-то, вот и вся суть разговора – зачем тебе понадобились души моих матросов? Ответишь, - Эгир поднялся и открыто улыбнулся. – И можешь идти на все четыре стороны. Я не верю в приметы, но не хочу искушать судьбу.

Задумчивость скользнула в облике собеседника, когда Наама заключила в мыслях про дорогие ему воспоминания и молчаливо наблюдала за происходящем. Она умилилась про себя: сильный мужчина, полный принципов и недоверия к противоположному полу (как ей казалось) и расчувствовался на несколько секунд.
Должно быть это прошлая и незабытая любовь.,- мелькнуло в глубинах разума чертовки, и она на миг поняла далеко от нее по всем признакам, человека. Ведь и Наама была человеком давным-давно, который любил и, не смотря на печальный конец истории, что-то светлое она несла до сих пор. Но расспрашивать или забавляться ей не пришло в голову.
Дальнейшие слова собеседника вызвали искреннее удивление Наамы, она слегка качнула головой, как делают в случаях недоверия услышанному и призадумалась, не упуская ни слова из речи недавнего знакомого. Попытка уколоть её с треском провалилась! Уголки губ изобразили улыбку, равную первым лучам солнца и столь же мало заметным.
- О вкусах не спорят, дорогой мой!
Произнесла дьяволица, нарочито с вульгарным привкусом слов и оборотов, точно имитируя стиль общения девиц из вышеупомянутого заведения.
- Да и твой не показатель, если ты отдаешь предпочтение подобным местам, как то, где мы встретились. Впрочем, дело твоё и я где-то тебя понимаю. Тяжело терять кого-то, кого сильно любил.
Наступила тишина, нерушимая даже волнами и морскими птицами, паривших недавно над ними. Казалось, даже рыбы замерли в глубине воды. Дьяволица резко встала, медленно проходя по каюте и не обращая внимания ни на кого.
- Что до ответа на твой вопрос... - девушка прикусила губу по привычке и всматривалась в какой-то предмет. - - У душ нет разницы, чьи они и их владельцы всего лишь сосуд.
Она повернулась в сторону мужчины, пристально вглядываясь в глубину его глаз и серьезно продолжая:
- Порой даже в кривой раковине скрывается первоклассная жемчужина. А души - все, как жемчужины и среди них нет плохих. Есть заблудшие, а есть праведные, но для нас - представителей Ада, они почти равны. Иногда праведную получить легче греховной, достаточно предложить искушение и после долгого заточения в границах допустимого, она падет за миг. Твои матросы попались вместе с другими, я не выбирала их специально и уж тем более, не планировала наше знакомство, капитан. Хотя изначально ты мне понравился.
Улыбка заиграла на её губах и обнажила ряд белоснежных зубов, впервые она улыбнулась искренне ему.

На мгновение лицо мужчины смягчилось, уголки рта удивлённо дрогнули и сложились в ироничную ухмылку. Киллиан с присущим ему вниманием ловил слова Наамы, что, словно лёгкие лепестки загадочных цветов, изящно спархивали с пухлых губ. Томным багрянцем ядовитых роз – лёгкие, едва ощутимые уколы ответной шпильки, незамедлительно пущенной в ход. Дымчатой поволокой увядающих лилий – горечь от невольных воспоминаний, тоска по безнадёжно потерянному и утраченному навсегда. Витиеватым, но строгим узором страстоцвета – разговор о ценности душ, откликнувшийся ярким алчным блеском в фиалковых по-кошачьи прищуренных глазах. Она тонула в своих словах, в этих густых цветочных ароматах, словно опасная чародейка, сливающаяся с горячим паром отваров и яркими лисьими хвостами пламени взвивающего вверх костра. Грациозность и свобода, невидимая тёмная сила в каждом движении и позе. Киллиан готов был признать, что перед такой женщиной истосковавшемуся по тёплому женскому плечу пирату было трудно устоять, матросы запутывались в сетях её потусторонней красоты, словно мухи в паутине. Успех ей был обеспечен.
Он выслушал её, но сам не торопился с ответом. Бездумным взглядом он скользил по молодому лицу демоницы, по удивительно тонким запястья, по блестящим шоколадным локонам, выбившимся из причёски после их непродолжительной борьбы. И чувствовал непреодолимую скуку. К чему это бессмысленное выяснение отношений? Зачем? Конечно же, он хотел вернуть то, что по праву принадлежало ему – об этом ему не переставая напоминало уязвлённое мужское самолюбие, требовавшее сиюминутного возмездия. Но всё же врождённая беспечность давала о себе знать, и мужчина развёл руки в широком жесте:
- Исчерпывающее объяснение, хоть и туманное, - Киллиан небрежно улыбнулся, прекрасно понимая, что Наама осталась скупа на детали, не желая посвящать первого встречного в тонкости своей непростой работы, но сделал вид, что ответ его более чем устроил. – За это можно и опрокинуть пару чарок рома. Что скажешь, Наама? – Эгир подтолкнул к девушке наполненный кубок, а сам подошёл к ней, коснулся закованных в цепях запястий. – И, кажется, я дал тебе слово пирата?
Заговорённое крепление распалось, поддавшись неуловимому движению пальцев, цепь упала в распахнутую ладонь Эгира. Он, не глядя, перебросил её через плечо и закинул в дальний угол к остальному хламу.
- Как видишь, ты свободна, - мужчина, смешливо щурясь, смотрел в фиалковые глаза демоницы. – Я всегда выполняю свои обещания. А ты?

За время размышлений капитана, Наама успела присесть на стул, где началось ее заточение и поймать полуденное солнце в чертах мужчины. Его лицо обращало на себя внимание: крупные линии, выдающийся подбородок, хорошо очерченные скулы и волевой взгляд светлых глаз. Таких же глубоких, как морская бездна и в безбрежности которых можно было утонуть. Дьяволица сама не заметила опустившегося занавеса их внезапного спектакля с последующими военными действиями. Её свита исчезла по незримому жесту Госпожи, пребывая в изумлении от случившегося и жалуясь друг другу на желание убить "выскочку с корабля".
Они остались вновь один на один. Наама не протестовала, не проявляла демонической природы и вела себя достаточно покорно, что никто из случайных свидетелей никогда не заподозрили бы в ней одну из сильных Богинь Тьмы. Она приняла земной облик, исключив неземные возможности и наслаждаясь моментом быть обычной женщиной, насколько могла.
- Туманное...- повторила она, чувствуя вкус губ и слегка их, прикусывая в лёгкой задумчивости. Голос звучал приглушённо и спокойно, а жажда придавала губам вкус соленой воды.
разве что, для незнакомого с традициями Преисподней. - мысленно дополнила девушка. Откидывая головой прядь волос, не в силах освободить руки, Наама улыбнулась и радостно ответила:
- Выпьем рома, капитан! Жажда измучила меня, да и повод есть.
Блаженное чувство свободных запястий расстелилось по всему телу, а дьяволица потерла одно за другим, кистью руки. Изящно подняв кубок, она улыбнулась мужчине и, поднимая его, призывала скрепить их сделку ромом.
- Повтори: чего ты хочешь?
Глоток живительного напитка придавал энергии и желания совершать глупости, однако, было бы наивно полагать о беспечности Наамы. Забавляться она любила и умела, в свободное от обязанностей время. Сейчас она была в логове опасного человека и не забывала про то ни на секунду, точно как несколько минут назад, холодный металл напоминал о плене на её тонких запястьях.
Если он хочет вернуть пропавшие души, стоит ли искать их у меня, когда они давно во власти Люцифера!? Он никогда не отпустит их, как и любой собиратель, гордившейся своей коллекцией и черпающий из неё силы. Пустое желание... Разве только ему не придёт в голову направиться к самому Люциферу с подобной просьбой, а такое на трезвую голову едва ли придёт. В любом случае, нужно быть последним глупцом, чтобы совершить путешествие в Ад и добиться встречи с Главным, ради освобождения душ.
Почему-то подобное предположение претило дьяволице, а уж она прекрасно знала как поквитается с незваным гостем Люцифер. Пробуя отвлечься от невеселых дум, она начала с разглядывания каюты и попеременно сверкая глазами, взор которых падал от предметов до хозяина корабля. Фиалковые искры полыхали и скользили по пространству, перебирая скудную мебель, книжный шкаф и небольшое окно. Неожиданно она спросила вопрос не относившейся к их баталии и нынешней встречи.
- Это твоя каюта?
Любопытство женщины не усмиряется и не стихает, даже когда она становится исчадием Ада в прямом значении слов.

Корабль был гордостью Эгира. Мощное парусное судно, обшитое тёмно-вишнёвой древесиной, защищённое ею, словно непробиваемой бронёй, уверенно держалось на беспокойных волнах. Это был быстрый, манёвренный, хорошо вооружённый галеон около ста пятидесяти футов длиной, с тремя палубами и тремя мачтами, с квадратными парусами на передней мачте и бушприте и косым латинским парусом на бизань-мачте. Над прямоугольной, украшенной резьбой кормой несколькими ярусами нависала кормовая надстройка, скрывавшая каюты команды, носовая надстройка же открывала вид на изящно изогнутый и вытянутый вперёд форштевень. На нижней палубе располагался кубрик для молодых матросов и трюм. Обстановка там была скудная: приколоченный к полу стол, несколько расшатанных стульев, расхлябанные койки, уснуть на которых не представлялось возможным, вместо умывальника – бочка с мутной водой. Отдельных кают для проживания было немного: три из них были отданы в личное пользование помощнику капитана, боцману и штурману, еще несколько делили между собой бывалые пираты, корабельный знахарь – одноглазый Рудольф – и новый кок (прежнего загрызли оголодавшие крысы, примкнувшие к их команде в одном из портов Индии). Эти помещения тоже не поражали своим великолепием и сохраняли спартанский облик в своей обстановке. Кровати были просты и так же крепились болтами к полу, столы были изготовлены из более качественной древесины, стулья с прочными ножками и высокими спинками не грозились вот-вот рассыпаться под весом сидящего, но на этом, кажется, и кончались все отличия от кубрика. Большую часть своего свободного времени пираты проводили в кают-компании, бодрыми нестройными голосами завывая балладу о английских матросах или безрезультатно споря о качестве рома и, почему-то, о красоте восточных женщин, что неизменно заканчивалось пьяным выводом, который вряд ли пришёлся по душе этим самым женщинам, но вполне годился для того, чтоб стать лейтмотивом всего пиратского братства – «всех пленённых шлюх – за борт». Киллиан не брезговал их обществом, но иногда всё же, поддаваясь дурному течению мыслей, запирался в стенах этой самой комнаты, его личной каюты, месте, где можно было ненадолго вновь стать тем, кем он был на самом деле: не морским разбойником, а богом, которому подчинялись моря.
Проследив за взглядом теперь уже гостьи, Киллиан кивнул.
- Моя, - мужчина хлопнул ладонью по гладкой поверхности стола, на котором лежали пара свернутых свитков, старинный компас и бутыль из тёмного стекла. – К сожалению, гостевые места есть только в трюме, но не думаю, что ты предпочла бы очнуться среди крыс и старого тряпья. Хоть мои манеры и далеки от идеальных, я помню о том, что ты, в первую очередь, женщина, - он посмотрел на Нааму внимательно, без улыбки. – Кто ты, Наама? Я слышал, что о тебе говорят, и примерно знаю, чего можно от тебя ожидать. Но кто ты на самом деле? Ты здесь не просто так, верно? Сен-Мало, может быть, и прибыльное для демонов местечко, но оно недостаточно хорошо для такой, как ты. Я не верю, что ты могла выбрать его сознательно.
Киллиан сделал последний глоток и повертел опустевший кубок в руках, не отводя взгляда от демоницы:
- Или я ошибаюсь?

Блуждающий взор фиалковых глаз опустился на пол, а рядом раздался звук ударившегося о стол, фужера и вопрос капитана корабля прозвучал близко от неё. Словно прокрадываясь в ту глубину, которая раньше была душой дьяволицы. Она медленно подняла взгляд на собеседника, размышляя о том, что ему ответить: привычную ложь или правду. Мелькающая улыбка на устах дьяволицы погасла быстрее весеннего робкого лучика, оставив губы в задумчивой привлекательности.
- Если тебя интересует моя жизнь после земной смерти, то я - архидемоница, последняя из десяти злых сефирот (элементалов). Жена Асмодея, дочь Митбаэль и Кафцифони, мать Алефпенеаша и младшая сестра Лилит. Возможно ты даже слышал, что ночные демоны называются еще "дети Наамы". Всего в моём подчинении находятся 165 легионов демонов.
Глубокий вздох олицетворял повторение собственной биографии в миллионный раз и одновременно заставлял её вспомнить о том, кем она стала. Ранее Леа Де Лонваль славилась своей красотой на всю Францию, и многие мужчины мечтали на ней жениться, а судьба выдала ей один шанс на выживание. Довольно юной Леа пришлось стать одной из жриц "самой ранней профессии" и дарить наслаждение обществу нелюбимых мужчин. Лишь раз в жизни она испытала глубокое чувство, к человеку, который не был ее клиентом никогда и покинул её слишком рано, чтобы успеть насладиться счастьем взаимной любви. Возлюбленного украли сомнения и необходимость жениться, а он, даже после уз законного брака, не смог забыть каштановых локонов и фиалковых глаз. Что же до неё... прозрачные жемчужины часто падали на бархат щеки, когда девушка оставалась наедине с самой собой. В то время она очень любила натуральный жемчуг, и нить крупных бусин часто украшала изящную шею. Словно напоминая о потерянных горошинах влаги.
Наама стала серьёзна, едва не нахмурив брови и ставя фужер на стол. Дьяволица не спешила с ответом, взвешивая мысли и слова.
- Звучит, как комплимент, капитан. Я удивлена, что ты так сказал и признаться, поражена наблюдательностью. Здесь меня интересовали души, как тебе известно, и возможность развеять сомнения в том, что в подобных окраинах невозможно найти доступных "жемчужин". Что касается до самого места, то правда твоя - выбирала не я... У нас тоже есть свои капитаны. Впрочем, хотелось бы мне и о тебе узнать побольше.
Проникновенный голос наполнялся нотками кокетства более по привычке, чем наигранно. Во фразе было желание подчеркнуть звание мужчины, весьма идущее к его внешнему образу и невольно Наама начала рассматривать насколько хорошо сложен собеседник. Глаза скользили по нему, как недавно по каюте и выискивали соответствие с теми людьми, которых ранее ей доводилось встречать.
- А какие жемчужины собираешь ты?
Внезапно спросила девушка, поправляя правой рукой ворох каштановых локонов и не отводя пронзительного кошачьего взора от капитана. Она не хотела его соблазнить, помня о мнении, о падших женщин и спектакле, но перестать выглядеть привлекательно, было не в её власти.

Конечно же, Киллиан по-прежнему оставался несколько насторожен. Его трудно было подкупить откровенной лестью или напускным послушанием, невозможно было заполучить его доверие искусным красноречием и многообещающими взглядами, его так же не прельщало раболепие или почтительное восхищение – ко всему этому он относился пренебрежительно, почти не замечая или замечая только тогда, когда это было в его интересах. Но он уважал правду, какой бы она не была. Правда на губах той, что привыкла ко лжи и обманам, интриговала своей экзотической пикантностью. Киллиан заинтересованно заглянул в нежно-фиалковые глаза собеседницы.
- Внушительно, - он по-доброму усмехнулся, вновь наполняя кубок. Подавшись вперёд, мужчина взял в свою ладонь девичью руку и перевернул её запястьем вверх. – И этой хрупкой женской ручке подчиняются столько демонов? Доходили до меня слухи, - Киллиан, выпрямившись, отпустил руку Наамы. – Что женщинам в вашей братии трудно пробиться до самых верхов. Всего лишь слухи или это действительно был путь сквозь тернии к звёздам?
Эгир с интересом наблюдал за тем, как меняется выражение лица демоницы, удивившись лёгкому ностальгическому флёру, промелькнувшему было на нём. Забавно. Значит, не у него одного здесь были тщательно оберегаемые воспоминания прошлого и по сей день способные причинять боль.
- Что тебе рассказать, Наама? – Киллиан, услышав обращённый к нему вопрос, лишь улыбнулся. – Я перед тобой, как раскрытая книга. Просто начинай читать, - он хмыкнул и поднёс к губам бокал. – Ты знаешь моё имя. Киллиан. Капитан Киллиан Смит. Это мой корабль – «Летучий голландец». Возможно, ты о нём даже кое-что слышала. Но не верь слухам, народ горазд выдумывать всякие небылицы. И, честно говоря, коллекционер из меня никудышный. Я не из тех, кто привязывается к вещам, даже самые изысканные «жемчужины» оставляют холодным моё сердце. Раньше у меня были свои забавы, но это осталось в прошлом. А в те дебри, уж поверь мне, лучше без особой на то нужды не забредать.
Мужчина спокойно улыбнулся и отсалютовал бокалом собеседнице.

Бархат взора с сиреневым огоньком переместился следом за движением мужчины, сначала легко обогнул его широкую ладонь, истерзанную множеством линий и замер на основании собственного запястья. Оно показалось дьяволице иным, словно бы перед ней сидела незнакомая пара и Наама внимательно вела наблюдение, напоминая затаившегося хищника. Привычка быть всегда наготове постепенно отступала назад, укрывая в мягких кошачьих лапках, острые коготки и превращая её в ту, кем девушка давно не была. Лёгкая дрожь пронзила руку, будто морской бриз, коснувшийся песочного берега, и земное проявление прошлого явственнее рисовалось в чертах той, кто обернулся во мрак ночи. Очарованная моментом, дьяволица наслаждалась вечностью, и лишь хрупкие тени падали на очертания двоих в каюте корабля. Едва затронув их силуэты, и сразу же исчезая за горизонтом небес, сияющих из окна.
- Сила женщины в её слабости, капитан, как бы тривиально не звучали слова, а большая доля истины в них есть.
Она остановила в полете руку, выпавшую от расслабленного состояния из большой ладони мужчины, и посмотрела на Киллиана, словно читая книгу. Проснувшийся интерес собеседника льстил ей, однако, привыкшая к неприятным (чаще всего по её жизненному опыту) выпадам судьбы, дьяволица стремилась понять причины. Многих людей, ангелов и иных обитателей Вселенной интересовал Ад: он влёк запретным злом, связками легенд и таинствами, дающие преимущества над другими. Иногда привлекала надежда - спасти кого-то. Скрестив стройные ноги под пышными юбками, Наама вспомнила пройденный путь от первого дня в Преисподней до сегодняшнего. Нелегко - сказали бы некоторые, другие назвали бы Адовы круги невыносимыми, но разве есть что-то хуже медленной потери любимого сердца!? Оттого, каждое испытание девушке давалось легче, и лишь горячая лава болящего в разлуке, прошлого обжигала её, заставляя неистово кричать. В подобных муках можно было выжечь не одно клеймо.
- Многие не выдерживают, срываются и падают вниз. - более низким тоном отозвалась юная соблазнительница, выплывая тембром из мира задумчивости и насыщая голос красками по мере собственного рассказа. Легкая дымка закружилась вокруг них, и дьяволица сменила реальность, показывая Киллиану фрагмент прошлого из своей жизни. В пространстве времен появилась девушка, ещё не Наама, но уже и не Леа. В сумерках ей приходилось нащупывать путь ладошками, осторожно ступая по узкой тропе и крича от вида отвратительных змей, голов чудищ и чертей. То и дело, закрывая маленькими ручками лицо, она останавливалась, а мерзкие существа пытались запугать её.
- Каждый день - равноценен хождению по лезвию на высоте, напоминает канатоходцев, только может не только уронить, но и порезать. Будущая дьяволица должна уметь распознавать врага, уметь защищаться и отличать игру от истины. При достойном сопернике проигрыш обеспечен, он постоянно маячит на расстоянии вытянутой руки, и любой шаг может оказаться последним. Нужно идти только прямо, не нагибая спины и не боясь заглянуть в глаза своей судьбе, неизвестной на первых порах.
Видение медленно меркло в сгустках дыма, облака которого становились лиловыми и густыми. Двойник дьяволицы отдалялся, покинутый в самом мрачном месте, которое случалось ему видеть на тот день и наконец, исчез. Наама улыбнулась мужчине, пытаясь разгадать мысли и ощущения собеседника.
- Трудно, Киллиан, но возможно.
Ей не терпелось перейти к «десерту» в качестве вишенки от торта, а точнее, к самому капитану. Он казался таинственным незнакомцем, даже для нее. Интрига судьбы мужчины не скрылась от пытливого взгляда, безжалостно рассматривающего лицо недавнего знакомого. Но зарываться пальчиками в святое святых было бестактно и для дьяволицы.
- Расскажи, отчего в тебе такая сила, какой нет в обычных людях?
Кончик тонкого пальца провел по краешку фужера, недавно прикасавшегося к её пухлым губам и наполненный ромом до краев. Она по-доброму ухмыльнулась заслышав про легенды корабля, действительно ходившими по миру и крепко проросшими в страшных историях с пугающим концом про корабль призрак.
- Радует, что корабль пристал к берегу и на призрак не сильно похож. Иначе нам бы с тобой суждено было вечность провести в морях, оживляя знаменитую легенду и появляясь в очертаниях земель, пугать местных жителей. В остальном любопытно, откуда взялась почва для подобных мифов, не сам ли капитан их травил в одном из портов, пытаясь найти возможность найти что-то более значимое, чем знакомство с продажной девицей. Что же ты искал, капитан?
Внимательность давала ей поддержку, Наама всегда замечала скрытые эмоции, энергию и во времена земной жизни, спасая себя от неприятностей. Холодные светлые глаза спутника напоминали ей морскую пучину вод...
Скольких они погубили? Не одна душа утонула в их аквамариновой красоте, оставляя себе разбитое сердце.
- Море ближе тебе, чем ты показываешь. Оно колышется в твоих глазах.
Легкий кивок головы означал её согласие выпить, ответив на жест капитана и подняв фужер, ром вновь наполнил горячее существо дьяволицы. Более от огненного интереса, чем от пьянящей жидкости оттенка её локонов.

Трогательный момент из прошлого демоницы заставил Киллиана блекло улыбнуться. Он наблюдал за тем, как наведённая женской рукой иллюзия рассеивается, оставляя после себе лёгкий дребезжащий туман. Он не знал, почему она вдруг решила показать себя в ином свете, для чего ей потребовалось предъявлять ему что-то в доказательство очевидного. Ему сложно было судить о её мотивах, да и он не горел желанием узнавать, что заставило юную и не обделённую красотой девушку спуститься в тёмные подземелья Ада. И он сам, и его жена были изначально рождены в предназначенным им стихиях, им не приходилось идти по тернистому пути, закаляя характер и проверяя себя на прочность, как это делали остальные. Достаточно было лишь сильно захотеть – и вздыбленные волны крошили обшивку корабля, а ликование Ран достигало своего предела и изливалось морозным дождём, легко усмиряя суровый нрав мужа. Эгир скучал по тому времени и всё же понимал, что невозможно жить одними только воспоминаниями о былом. Ему казалось, что мнение Наамы в чём-то совпадает с его. Поэтому, он был почти уверен, что девушке не обидится, заметив, что её картинка не впечатлила его должным образом, и не стал этого скрывать.
- Мы сами выбираем свою судьбу, - пожал плечами он, сел и легко откинулся на крепкую спинку стула. – Даже если у тебя появилась бы возможность обратить время вспять, ты бы вряд ли выбрала иной путь, верно? Признайся, тебе нравится твоё сегодняшнее положение. Мы все только и делаем, что играем, и тебе в этой игре достался не самый плохой расклад, - Киллиан усмехнулся, вновь приложился к кубку с терпким напитком. Женщина всегда остаётся женщиной - как же был прав тот, кто впервые сказал эти слова. Она флиртовала с ним скорей машинально, и, поэтому, приправляла свои слова изящными кружевными жестами и отточенными до совершенства взглядами. Ему было приятно наблюдать за ней. Было в этом что-то очаровательное.
– Тебе трудно поверить в рассказ о простом моряке, зная мою истинную сущность? – Киллиан подался вперёд, внимательно разглядывая красивое лицо своей собеседницы. -  Ты права. Море ближе. Оно в моём сердце, оно часть меня. И оно свободно. Именно поэтому я, хотя и мог бы, не служу в королевском флоте, меня не прельщает подчиняться чужим приказам. Здесь я сам себе хозяин и делаю всё, что мне вздумается. Если говорить о мифах, окружающих Голландца… - Эгир усмехнулся, скептично приподняв бровь. – Люди слишком суеверны, а мой корабль удивительно живуч и непотопляем. Всё довольно просто.
Эгир замолчал и прислушался. На верхней палубе стало шумно: несколько пар ног, обутых в тяжёлые кожаные сапоги, пробирались к кубрику, хрипло напевая очередную старую английскую песню про тяжёлую жизнь корсара. Его команда чётко выполняла непреложное правило и всегда, в любом настроении и состоянии, возвращалась и погружалась в сон только на борту своего корабля.
- Утром мы отплываем, - Киллиан вновь смотрел на девушку. – Не думаю, что тебе потребуется помощь, но, если хочешь, я могу проводить тебя в город.