- Кэт, быстро в штаб, и мне плевать, чем ты занята, - голос Рика, как и всегда в такие моменты, отчетливо звенит металлом и требует немедленного подчинения. Впрочем, девушка уже привыкла, что во время тренировок мужчина превращался в сущего демона и не признавал отказов. Не в первый раз, и, набросив на плечи джинсовку, девушка с ходу включает первую космическую скорость, проорав своим рыцарям что-то вроде
- БУДУЧЕРЕЗЧАСАДВАПРИВЕЗУПИРОЖНЫЕЛЮБЛЮЦЕЛУЮНЕШАЛИТЕ, - их ошарашенных глаз она, естественно, не видела и благополучно успела газануть до того, как сверхбыстрый Алекс сориентируется и бросится останавливать беглянку. Конечно же, она позвонила, пытаясь все объяснить. Конечно же, услышала обещание убить Мерфи и посадить ее лично под замок. Амнистия была вымолена обещанием не выходить дальше штаба и не во что не влипать, а сразу после шаманства бросать все и ехать домой. Каждый раз, давая подобные обещания, она искренне верила, что сможет их осуществить.

-Все выдохнули, я пришла, - французское отделение Сопротивления ничем принципиально не отличалось от всех прочих: горячие, одаренные парни и девушки, лишь изредка вспоминающие, что голова у них одна, и командиры, переросшие период «смотри, какая  чешуйчатая фигня, а давай ей в глаз стрельнем?». В общем, неплохо жили, не без накладок, конечно, но на то и были целители, чтобы сводить ущерб к минимуму. Она планомерно, от тяжелораненных до тех, кто вполне может жить долго и счастливо, обходит каждого пострадавшего бойца и, понимая, что силы не безграничны, а людей много, лишь выводит их из критического состояния, сдавая на руки тем, кто прошел спец. подготовку.
- Бинты. Антибиотики. Гипс. Кровь, - ее указания неизменно коротки и, если это кого-то и бесило, высказываться никто не спешил. Закончив с последним парнишкой, она на глазок прикидывает количество пострадавших и размеры группы, которая должна была уйти.
- Эрик, где вы были? – юный поджигатель пострадал менее всех прочих и отделался обычной перевязкой, а сейчас растерянно наблюдал за товарищами, постепенно приходящими в себя. – Эрик, ау, - она щелкает пальцами перед носом парня и понимает, что обещание придется нарушить. Возможно, кто-то из не вернувшихся все еще жив. Юноша вздрагивает и выдает ничего не говорящий ей адрес, но навигатор упрямо показывает самые окраины города.
«Позвонить или нет?» – Телефон поблескивает рядом, но нефилим прекрасно понимает, что заикнись она хотя бы об этой поездке, и Алекс объявится в максимально короткие сроки и действительно устроит ей домашний арест. А там возможно живые люди. И, возможно, не осталось того, кто так исполосовал достаточно сильный отряд – в спешке Кэт забывает спросить, кто именно это был, а из всего оружия в машине пяток кинжалов, а сама она никак не тянет на Джона Рембо. "Все будет хорошо. Впихнешь их в машину – и сваливаете."
Улочка оказалась на редкость неприятной – узкой и извилистой, на авто не проехать, а с крыши в любую секунду может спрыгнуть дружелюбный клыкастый уродец. "Не паникуй." Она проулок за проулком обходит окраины, пока не слышит слабый, едва уловимый стон. Дальше идет словно взявший след пес – уверенно, ориентируясь на то и дело исчезающие подсказки. Кричать не решается, опасаясь привлечь лишнее внимание. Наконец – на темной дороге виднеется светлый, похожий на человеческую фигуру силуэт. Человек ей не знаком, но какая разница, если светло-голубая рубашка щедро пропитана кровью
- Эй, все хорошо, - она широким потоком вливает в покалеченное тело силу, но не видит ожидаемого эффекта – рана хоть и затягивается, но крайне медленно. У девушки просто не хватит сил, чтобы его спасти.
- Беги, полукровка, - бледные губы едва шевелятся, но громкости достаточно, чтобы услышать не напрягаясь. И тут на Кэт снисходит озарение, от которого хочется взывать к сволочным небесам, в очередной раз поставившим ей на пути огромную, мерзко хрюкающую, свинью. "Твою мать, ангел!!!" Кэт уже успела уяснить, что нефилимов среди крылатой братии не то чтобы любят, если не наоборот, и тут такое западло. Она почти успевает последовать его совету, когда рот мужчины кривит усмешка. – Не успела.
Рядом материализуются почти неразличимые в темноте фигуры, и у девушки достаточно здравомыслия, чтобы даже не пытаться рыпаться, все равно не поможет, а злить того, что как минимум в бесконечность раз сильнее тебя – очень плохая идея.
"Ну вот кто меня сюда тянул, а?"
А раненный ангел, видимо, ставший виновником торжества, что-то неслышно шелестел: то ли молитву, то ли просьбу о помиловании, то ли прощался с этим миром.

Пятый кубик рафинада с легким плеском падает в черноту. Он тщательно размешивает, отпивает, задумывается на секунду, а потом снова тянется к сахарнице. Тихий смешок заставляет его вскинуть голову и вопросительно посмотреть на сидящую напротив девушку, уютно обнимающую обеими руками большую кружку, над которой поднимается ароматный дымок фруктового чая. В ответ на его взгляд юная катако только улыбается и качает головой. Губы архангела невольно очерчивают ответную улыбку.
На редкость тихий, мирный вечер - и неважно, что он появился на пороге буквально пятнадцать минут назад: для них это уже тянет на подобие вечности. Когда девушка предлагает ему переодеться - кажется, скоро это станет их личным паролем - он только качает головой. Не сегодня. Неуловимое предчувствие витает в теплом воздухе кухни, пропахшем корицей и мятой. Девушка грустно, но понимающе улыбается. Его вечная занятость давно стала привычкой, и от этого как-то особенно тошно. Тем более - теперь.
Кофе наконец-то кажется ему достаточно сладким. Пристрастие к сахару и сигаретам уже даже не кажется ему слишком уж человеческой привычкой. Он может избавиться от нее в любой момент, но не делает этого, сам толком не зная, почему. Возможно, ему хочется ощущать себя частью мира, за который он решился бороться. Возможно - ему слишком нравится улыбка Авии, наблюдающей, как древний архангел опустошает сахарницу. Возможно - и то, и другое. Просто иногда приятно позволить себе отвлечься на мелочи. Есть в этом что-то от недобитой романтики - выкурить сигарету, глядя на занимающийся над землей рассвет, выпить сваренный ее руками кофе, сделав его невыносимо сладким, прежде, чем переместиться на другой конец света, оставить на ее подоконнике букет полевых цветов. Жизнь в коротких промежутках между взрывами и лязгом мечей все равно остается жизнью. Возможно, именно это и стоит ей называть.
Он не успевает осушить чашку. Ментальный зов дрожит хрустальным звоном, рассыпаясь в его сознании тысячью ослепительных отголосков. Мирный вечер закончился, уложившись в 23 минуты 50 секунд, и вот он уже поднимается с виноватой улыбкой, ловя в ее распахнутых глазах горькое "Уже?", оставляет на губах мимолетный поцелуй и, верный недавно введенному ими правилу - никаких обещаний, кроме тех, что абсолютно точно сможешь выполнить - растворяется в воздухе.
Жизнь в промежутках между болью и смертью коротка до безумия. Но пока он сам не стал прахом, он будет беречь эти промежутки как величайшую святыню. Теперь ему есть для кого.

Следующий шаг приходится уже на пыльную каменистую мостовую изогнутой темной улочки. В воздухе слишком явственно пахнет кровью. Светлой кровью. Впереди он замечает несколько темных силуэтов, смыкающихся вокруг очередной жертвы этой бесконечной войны.
- Люцифер! - голос ангела срывается, и мужчина моментально устремляется к нему.
- Я здесь, - он появляется меж теней, клинок сверкает эдемской сталью, прирученный им луч света мелькает расшалившейся молнией, пронзая темноту. Он вскидывает руку, сжимая ментальную сеть - и несколько демонов развоплощаются на месте. Эфемерные, незримые нити силы обжигающими удавками перехватывают горло. Энергия, выпущенная на волю, мечется от одного адского создания к другому, стирая последствия его творения в пыль.
Через минуту в переулке не остается никого, кроме раненого ангела, бывшего Дьявола...и замершего на месте нефелима. Люцифер скользит по девушке отсутствующим взглядом и подходит к брату, тихо хрипящему от боли.
- Сейчас, - он заглядывает в подернутые пеленой глаза, посылая успокаивающий ментальный импульс. - Я переправлю тебя к нашим. Все будет хорошо.
Он не силен в целительстве, поэтому мысленно отправляет просьбу позаботиться о раненом, легким касанием телепортируя последнего в "штаб". Пожалуй, слишком громкое название для их вечно кочующего лагеря.
Люцифер распрямляется, оценивающим взглядом окидывает переулок, убеждаясь, что больше никаких налетов не предвидится. Мысленно подготавливаясь к грядущему мгновению, оборачивается к девушке. Уголки губ слегка изгибаются в подобии слабой улыбки.
- Вижу, вы с силой все-таки поладили. Я рад.
Он больше не Мартин Коррел, а она - не его ученица. И было бы куда проще, если бы этой новой встречи не было. Но даже архангелы иногда не в силах повлиять на Его Величество Случай.
- Я посмотрел "Матрицу", - внезапно негромко сообщает он. - Неплохой сюжет.

"Мартин, мать его, Коррел." Кэт почти сразу понимает, что это имя резко не подходит стоящему перед ней…существу. Миляга Марти, трогательно не понимающий ее подколы, никак не смог бы за минуту разнести отряд демонов, даже не вспотев при этом. Марти, очаровывающе легко совмещавший шулерские фокусы с ножичками и какой-то удивительно доходчивый метод обучения не мог смотреть на трупы с таким пренебрежением. И Марти, в конце концов, н е м о г б ы т ь Л ю ц и ф е р о м!"Люцифер…" Почему-то легендарное имя отдает обреченностью, словно горячо любимый лучший друг внезапно оказывается вырезавшим твою семью убийцей. Страха нет, а вот обман горчит на языке, да и чего ей опасаться? Если уж она до сих пор жива, после всех тех вольностей, то сейчас, наверное, глупо трястись и падать ниц. Тем более, вряд ли он стал бы улыбаться той, кого собирается испепелить, хотя кто их, бессмертных, знает.
- Посмотри в словаре слово «мудак». Неплохое определение, - отзывается после небольшой паузы, но с той отчаянной храбростью, что была присуща идущим в последний полет камикадзе. Падший ангел? Ну и пусть. Враг рода человеческого? Возможно. Сильнее нее в невообразимое количество раз? Наверняка. Но никто еще не умудрился соврать в глаза Катарине Фэй, и не получить за это по лживой морде, даже если словестно, будь это хоть архангел, хоть катако, хоть сам Господь. – Ма-а-а-арти, - протягивает с издевательской нежностью, окончательно избавляясь от тех крох растерянности и робости, что принесло ей внезапное раскрытие масок. – Как же. Три раза, - Что ни говори, а встреча с этим…созданием существенно облегчила жизнь нефилима, а пару раз так и вовсе позволила унести ноги без какого-либо вреда для здоровья. Стиснув зубы, приходилось признавать, что у него были причины хранить истинную сущность в тайне, а она явно не та, кому Люцифер обязан отчитываться хоть в чем-то. Впрочем, извиняться Кэт все равно не намерена – еще чего.
Вместо этого она скрещивает руки на груди, медленно рассматривая мужчину от носков ботинок до растрепанной шевелюры, словно пытаясь найти подвох в образе. Новую ложь, если угодно.
- А крылья где? – Массовое промывание мозгов населению дало-таки свой эффект: что бы ни происходило, как бы события не вставали с ног на голову, а у ангелов должны быть крылья. Большие и белые. Хотя тот мрачно курящий в баре мужик, у которого она требовала рассказать сказку, меньше всего походил на женоподобное светловолосое и голубоглазое создание, какими их братию обычно изображали на витражах в церквях. Но, как бы ей не хотелось обнаружить какую-нибудь деталь, отличавшую бы Люцифера от Мартина – ее не было. И угрозы девушка не ощущала, да и особой Тьмы или злости – тоже. Разве что выглядел архангел очень усталым, но, если принять на веру доходящие до нее слухи, это вполне объяснимо – попробуй спасти мир и при этом выспаться.

От этой девушки трудно было ожидать другой реакции - так что архангел не удивлен, когда в него летит сперва испепеляющий взгляд, а потом дерзкая фраза. За словом мисс Фэй никогда в карман не лезла -, кстати, не в последнюю очередь именно поэтому нравилась ему во всей красе своей граничащей порой с идиотизмом безбашенности. Оставалось только надеяться, что вне контекста данной ситуации она остается вполне разумной и осторожной девушкой, хотя окажись это так - он бы трижды скептически хмыкнул.
- Посмотри в словаре слово «мудак». Неплохое определение, - весьма многообещающее начало разговора. Люцифер спокойно усмехается в ответ.
- Благодарю, в ругательствах вашего мира я вполне подкован, - одновременно насмешливо и мягко отзывается он. Что поделать - если ежедневно пытаешься спасти мир от полного уничтожения, строя из себя героя-самоубийцу, вальсирующего между Светом и Тьмой, твой обычный лексикон вряд ли будет пестрить изысканными выражениями в духе романов Дюма. В конце концов, он не благородный мушкетер, между отчаянными поединками воспевающий красоту благоухающих роз, Сихаил - не сладкоречивый кардинал, обхаживающий королеву, а смерть - не графиня де Монсоро, чтобы в галантном поклоне целовать ей руки. Время красивых сказок об отважных и утонченных рыцарях прошло, и на полуразваленных баррикадах гибнущей цивилизации осталась лишь горстка бесконечно усталых солдат, которые вряд ли перед очередной атакой Эдема станут распевать залихватские песни о цветах и дружбе - когда под ногами горит земля, а над головой задыхается небо, и говорить-то особо не получается.
Впрочем, блаженны неведающие, и счастье Катарины Фэй в том, что главную проблему этого мрачного вечера она видит в его "обмане", а не в стремительно рушащемся вокруг мире.
Следующие несколько минут он молчит, позволяя ей выплеснуть пар. Собственно, он мог бы просто исчезнуть в своей обыкновенной манере, оставляя девушку наедине со своим раздражением, но почему-то этого не делает. Чей это благородный порыв - Люцифера или Мартина - сейчас понять сложно. Хотя, ему ведь казалось, что с Коррелом он распрощался...
- А крылья где? - девушка немного успокаивается, точнее - переходит к новой фазе возмущения: не столь громогласной, но довольно ехидной. Люцифер устало смотрит на нее, а потом разворачивается, неспешно зашагав к выходу из переулка.
- Дома забыл, - с легкой иронией бросает он, не оглядываясь. - Ты так и будешь там стоять?
Вообще-то у него совершенно нет времени возиться с обиженными детьми. Вообще-то он за нее никоим образом не отвечает и все, что он мог для нее сделать, совершено. В любой момент его снова могут позвать - и тогда она может хоть по всему словарю синонимов пройтись, выискивая для него достойное определение. С его репутацией бросить юную девушку одну в темном переулке - все равно что всю жизнь потрошить людей без наркоза, а потом извиняться за неловкий толчок в троллейбусе. И тем не менее - он не исчезает.
Потом, анализируя ситуацию, он поймет, в чем дело, пока же - оставляет это на счет сиюминутного порыва.
Девушка, в одночасье ставшая для него важнее Света и Тьмы вместе взятых - полукровка, и благодаря ей он слишком хорошо представляет, каково это - быть чужим для всех возможных миров. И то, что Авия катако, а Кэт - нефелим, не имеет никакого значения. Он же, в конце концов, не расист. К тому же, ее язвительные замечания немного поднимают ему настроение.

Кэт может погладить себя по голове и торжественно угоститься чашечкой кофе – убивать ее действительно никто не собирался и, пусть стоящий перед ней мужчина выглядел куда более уставшим, нежели когда-то Мартин, и уж точно более жестким, чем человек эпохи Возрождения, это по-прежнему был он. Он первой ехидной нотки до последнего еле слышного вздоха. Совершенно точно. Именно над ним она потешалась, специально закидывая явно незнакомыми названиями и требовала предъявить ей застенки с несчастными жертвами…кто ж знал, что таковые, возможно, вполне имеются. Девушка увидела достаточно, чтобы отвергнуть образ канонического ангелочка, скорее воин, и не стоит ждать от него излишней мягкости, хотя она, с детства выдерживающая нелегкий характер Алана, уж точно не боялась возможной грубости. «На лицо ужасные, добрые внутри,» - как любила повторять ее мама, одной строчкой описывая характер мужа. Что ж, вот и выпал еще один шанс проверить
- Я тут по делу вообще-то, - стоять на месте действительно глупо, а где в мире есть более безопасное место, чем под крылышком у падшего ангела? Правильно, нигде, потому что мало найдется на свете самоубийц, которые вообще отважатся там искать, а уж переживших процесс поиска – и вовсе по пальцам одной руки сосчитать. Как ни странно, священного трепета, ужаса, удивления или чего-то еще приличествовавшего случаю, она в себе не ловила, а вот посмотреть и потрогать, что же это за чудо такое – Люцифер – сколько угодно. "Ну не убил же он меня за прошлые обнимашки? Даже обнял тоже. Ну и что, что архангел, у всех свои недостатки." – Можешь включить свою телепатию? Тут охотников поблизости нет? - какой бы неожиданной не была встреча, а забывать о тех, кому, возможно, требуется помощь, она не собиралась, а тут появился неплохой шанс не обшаривать все окраины, так почему бы им не воспользоваться. С архангела точно не убудет, во всяком случае, в плане силы.
Нефилим быстро выравнивается со своим сегодняшним, пусть и невольным и даже несколько раздраженным, но спасителем, а потом и вовсе чуть забегает вперед, приостанавливая его за плечи. Впору подумать об обнаглевшей молодежи, растерявшей не только все святое, но и чувство страха, но она, как и в первую их встречу, чрезвычайно любопытна, а значит, длинный список уже лихорадочно пишется в кучерявой головке непоседливого целителя.
- Люцифер? – Смотрит так, словно перед ней хороший знакомый, вдруг заявивший, что он – принц древнего клана золотых драконов. – Настоящий? Вот тот самый? – Как всегда, не блещет красноречием, если сильно удивлена, но это не мешает адекватно донести то, что ей нужно, но для наглядности все же кивает сначала себе под ноги, а потом возводит глаза к небу, намекая на его возвращение, о котором хоть и ходили слухи, но да кто же полукровкам будет о таких важностях докладывать. Впрочем, до девушки за пару секунд доходит, что вряд ли есть в мире крылатых и рогатых еще один самоубийца, решившийся обозваться таким громким именем. – И ты молчал?! Ну ты… - на него даже ругаться не получается. На кого-то с таким усталым лицом у нее не получается поднять ничего, кроме тарелочки с каким-нибудь десертом в качестве моральной поддержки, но все же тычок в плечо он получил. – и как тебя называть? Мартином, Люцифером, Вашим Светлейшеством?

За всю историю своего существования он встречал самые разнообразные реакции на звучание собственного имени - от елейного благоговения и священного трепета до откровенного ужаса и неприкрытого отвращения. Он мог рассказать, какие они на вкус - эмоции, вспыхивающие в чужой душе. По-доброму снисходительная теплота Михаила, ерошащего волосы юному ангелу - "Самаэль..." Приторно-страстный, обволакивающий шепот Лилит: "Мой Дьявол..." Робкий, дрожащий от нежности оклик Авии - "Люцифер?" И другие, бесчисленные его имена, меняющиеся, как картинки на щелкающем проекторе - насмешливо-ободряющее "брат" Инграма, звенящее до самого дна темноты "ангел" - Джадит, "предатель", "падший", "отступник" - как хлесткие удары хлыста, уже давно переставшие причинять ему боль. На самом деле, он находил это даже забавным - и Ад, и Эдем объявили его предателем, а они столь редко сходились в суждениях, что, пожалуй, это того даже стоило. Гармония и взаимопонимание.
Катарина Фэй привыкла к совсем другому его имени, вряд ли знакомому даже тем, кто знал его тысячи лет. Мартин Коррел. Случайное сочетание букв, преобразившееся в материальное воплощение. Вечная проблема с этими личинами - иногда они становятся слишком живыми. Вечная загвоздка любого притворства - на самом деле, ты не можешь быть никем, кроме себя.
-  Можешь включить свою телепатию? Тут охотников поблизости нет? - он сперва не понимает, о чем она говорит. Потом вспоминает - в человеческом мире многие вещи называются совсем не так, как он привык. Телепатия. Мужчина подавляет усталый смешок.
- Есть. В двух кварталах от нас, в баре, курят. У одного жена известная модель, а второй иногда спит с ней, - он насмешливо оборачивается через плечо. - Если ты про более близкое к нам "поблизости" - то все чисто.
Девушка забегает вперед, преграждая ему путь, ловит за плечи. Люцифер останавливается, спокойно глядя в карие глаза нефелима. Она рассматривает его так, словно ожидает, что у него нет-нет да и прорежутся рога или зрачки нальются красным цветом. Что-таки затрещит на спине пиджак, выпуская белоснежный крылья или откуда-то сверху на голову свалится потертый нимб. Словом, что найдется хоть что-нибудь, что отличает его от странного парня, внезапно взявшегося обучать полукровку управлению силой. Проходит минута - и судя по всему, он все так же прекрасно скрывает черную чешую, хвост и прочие атрибуты сверхъественного существа.
- Люцифер? -в ее устах это имя звучит непривычно. - Настоящий? Вот тот самый? - она изображает череду мимических манипуляций, вероятно, призванных описать разом все легенды и домыслы, которые она о нем слышала. Получается, стоит признать, весьма артистично. Мужчина едва заметно пожимает плечами.
- Ну, документов, удостоверяющих личность, у меня нет. Если это принципиально, можешь попробовать вызвать какого-нибудь демона в качестве свидетеля.
Судя по тому, что Кэт не кидается чертить пентаграммы и бормотать под нос древние заговоры - не принципиально. Он хочет уже продолжить путь, но, как оказалось, девушка еще не все выяснила.
- И как тебя называть? Мартином, Люцифером, Вашим Светлейшеством? - сейчас она действительно похожа на болтливого любопытного ребенка. Рядом с ее граничащим с безрассудством энтузиазмом его усталость еще более ощутима.
- Как тебе удобнее, - что ж, если он хотел от нее отделаться, следовало телепортировать еще пять минут назад. Но он остался. Видимо, какие-то перебои в карме.
Он задумчиво смотрит на нее, невольно припоминая день обучения. Ее подколы, смех, торжество от первых успехов. Странные прозвища, провокационные вопросы и неожиданные объятья. Стоит признать - в тот день ему самому было непривычно... спокойно.
Сейчас - все иначе. Все меньше времени, все больше проблем. И он уже не Мартин Коррел.
В таком случае, тем более удивительно, что голос, произнесший следующие слова, принадлежит Люциферу:
- В качестве извинения я могу угостить тебя чашечкой кофе, - уголки губ трогает насмешливая улыбка. - Ты ведь все еще доверяешь странным парням, предлагающим прогуляться в ночи?
Почему-то он уверен, что она не станет его разубеждать.

"Люцифер. Мартин. Люцифер. Мартин," - когда-то она так же играла с шариками из Силы, подбрасывая их на ладони и с интересом рассматривая. Сейчас любопытство более осторожное, девушка словно подкрадывается осторожно, не узнавая знакомого, пусть и не очень хорошо, мужчину.
"Мартин. Люцифер," - он сам предложил ей выбрать и, кажется, ждет решения. Забавно, что для такого древнего существа еще хоть какое-то значение имеют имена. Кэт казалось, что к ним и за человеческую-то жизнь начинаешь относиться с некоторым равнодушием, а уж за его-то миллиардолетие и вовсе можно перепробовать все, что написано в книжечках типа "Выбираем имя для мальчика", да еще и не по одному разу. Она чувствует себя маленькой и незначительной. Примерно то же испытываешь, бродя по Колизею или рядом с пирамидами, где как никогда остро ощущается дыхание времени.
"Люцифер. Мартин," - архангел с весьма сомнительной репутацией или странноватый мужчина, так и не сказавший ей почти ничего, кроме полунамеков. Даже с именем, как выяснилось, солгал.
"Мартин. Люцифер," - один на ее глазах уничтожил несколько демонов  при этом выглядел так, словно это она странная, что удивляется подобным вещам, второй трогательно не понимал обычных для любого человека отсылок к книгам и фильмам, и даже посмотрел один из них, видимо, пытаясь разобраться.
"Люцифер. Мартин," - человек, с христианским смирением сносивший ее подколы, а после и вовсе включившийся в это, нет-нет, да вставляя в разговор ответную шпильку. Архангел, в присутствии которого ей, в теории, должно быть страшно пикнуть что-нибудь кроме "спасибо, великий, что спас мою бестолковую жизнь", и, если задуматься, куда больше, чем один раз. Или это был Мартин? Кэт понимает, что у нее начинает ехать крыша от несоответствия открывшейся только что правды и уже устоявшейся в сознании картины, когда мужчина, кем бы он ни был, весьма своевременно предлагает кофе. Запрещенный прием в ее присутствии, которым бессовестно пользовались все родные и близкие, если возникала такая необходимость.
- Сам-то как думаешь? - Ее бесшабашная веселость сейчас несколько наигранна, но она все же берет архангела под локоток, словно оберегая себя от того мерзкого варианта, где он решает, что сделал для нее уже все, что мог, вспоминает о своих важных пернатых делах и исчезает, не сказав ни слова. Фэй понимает, что в ее жизни вырисовывается опасная тенденция, и все больше знакомых на проверку оказываются не только не людьми, так еще и крылатыми. Прямо таки беспроигрышный аттракцион: плюнь и попади в небожителя, осталось только выяснить, что там еще обещают в качестве приза, кроме бесконечного удивления.
"Люцифер или Мартин?"  
- А ты на столько мне веришь, чтобы прокатиться на машине? - Ему-то, конечно, расстояние не помеха, а ей, при случае, придется второй раз добираться сюда, и далеко не факт, что машина отыщется в том же состоянии, что нефилим ее оставила, а к проверенной временем и совместными приключениями Ауди она относилась чрезвычайно трепетно, разве что имя так и не дала.
"Мартин или Люцифер?"  
Всю дорогу до кофейни Кэт то и дело косится на попутчика, так и не поняв, что же хочет увидеть, и как ей все же относится к нему. И мирное, но все же молчание, никак не помогало определиться.
Яркая вывеска кофейни добавляет красивому лицу дополнительных теней, делая его более скульптурным, но куда менее живым, словно художник-первокурсник чуть-чуть не закончил рисунок, забыв скруглить линии.
- Тебе бы еще серьгу, и было бы очень круто, - выдает она, после трехминутного молчания и слежения за тем, как мигают лампочки на названии выбранного ей заведения, - и не пугал бы невинных нефилимов своей мрачной мордахой. Все какой-то намек на человечность.
"Он же не...да быть не может!"
Сейчас Катарина не удивлена - близка к шоку, и ничем хорошим это обычно не заканчивается, но как-то уж слишком трогательно Мартин-Люцифер заботился о ней в прошлый раз, а сейчас, если отбросить его внешнюю заторможенность, едва ли не лучился участием.
- Вот только не говори мне, что ты мой отец, а сейчас решил облегчить душу? Если да - приятно было повидаться и выметайся, пожалуйста, немедленно к чертям. - Голос настолько ласковый, что едва ли не сочится медом, а руки плотно сжимают руль.
"Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, нет. Нет. Нет," - бешено стучит в висках, отдаваясь в кончиках пальцев. Такого развития этой истории ей совершенно точно не хотелось, разве что все это страшный кошмар, и сейчас ее разбудит ворвавшийся в комнату Алекс.

Судя по всему, в девушке происходит нешуточная внутренняя борьба, и ему даже немного любопытно, чем она в итоге закончится. Выбирать между древним архангелом, вокруг имени которого роится столь великое множество самых разнообразных слухов и домыслов, и странноватым парнем с замашками позапрошлых веков - то еще развлечение, и, наверное, стоит призадуматься, нужно ли это хоть кому-то из них. В конце концов, стоит ли придавать столь большое значение именам - особенно, если учитывать, как легко он менял ипостаси в человеческом мире, да и сущность перерождалась не раз, чтобы быть столь щепетильным.
И все же, не стоило забывать, что в отличии от смертных, существа эдемской природы не забыли о сакральном значении собственных имен. Инграм, сколько бы не прятался за своими играми в пиратов, художников и врачей, все равно оставался Азраэлем, Габриэль и вовсе не пытался прикрываться кем-то другим, а он сам, со всеми своими метаниями между Самаэлем и Дьяволом, в итоге возвращался к Люциферу. Имена, отражающие Назначение, имеют особую силу - но, конечно, воспитанная среди людей Катарина вряд ли об этом задумывалась. Архангел мог бы разрешить ее колебания, но почему-то не торопился этого делать. Возможно, ему и самому было интересно, какое место в сложной мозаике его личности занимает Мартин Коррел.
Так что предоставляет нефелиму полную свободу выбора и лишь легко усмехается в ответ на ее вопрос:
- Думаю, ответь ты иначе, я бы решил, что обознался.
Упоминание о машине оставляет его равнодушным. Он слишком привык к телепортации - хотя в недавнее время с легкой руки Инграма пристрастился к мотоциклам - но человеческие изобретения не вызывают у него отторжения, хотя и кажутся несколько неудобными по сравнению с привычной легкостью любых перемещений. Впрочем, с точки зрения предоставления времени, необходимого на обдумывание ситуации - весьма полезно, и, кажется, Фэй решила этим воспользоваться. Люцифер смотрит в окно на проносящиеся мимо кварталы и позволяет своим мыслям течь размеренным потоком - короткая передышка в бесконечной череде принятия необходимых решений и построения стратегических схем - все же эта девушка неплохо на него влияет, позволяя хотя бы отдышаться перед очередным скачком лихой Фортуны.
- Если дело только в этом, то я подумаю, - благосклонно отзывается он, невольно дотрагиваясь до левого уха. Серьга? А что, было бы забавно. Джей точно оценит, а у Авии будет лишний повод улыбнуться и помянуть одну из своих излюбленных тем о влиянии человеческого мира на одного конкретного архангела.
Что-то в настроении Кэт меняется - так быстро, что он едва успевает уловить резкую вспышку ментального поля. Люцифер вопросительно вскидывает брови, вглядываясь в лицо нефелима, а в следующий момент на нем уже проступает крайнее удивление, а затем он не выдерживает и начинает тихо смеяться, качая головой. Нет, Катарина Фэй точно была неординарной личностью. Даже его богатой фантазии не хватило бы на такое нелепое предположение.
- Ох, прости... Это правда смешно... Нет, конечно, я не твой отец, - он перестает смеяться и поднимает на нее спокойный успокаивающий взгляд. - Хотя бы потому, что я провел в заключении три столетия, которые истекли только в прошлом году. У меня действительно есть дочь, но она на существенно старше тебя. Так что не волнуйся, угрызений совести у меня по-прежнему не наблюдается, так что отпущение грехов отложим до лучших времен, - он усмехается, а затем выходит из машины и спустя мгновение открывает дверь со стороны водительского сиденья, с насмешливой галантностью подавая девушке руку. - Извини, что милой семейной сцены не получится, но мы все еще можем утешиться кофе. Надеюсь, я не сильно разочаровал?
Судя по лицу Катарины - вообще не разочаровал, что не может не успокаивать. В последнее время ему и так кажется, что весь мир сошел с ума, пытаясь убедить его в том, что отцовство - это едва ли не первостепенное его призвание.

"Нет, нет, нет, Господи, пожалуйста, нет."
Если бы она умела молиться, то обязательно припомнила сейчас все известные ей молитвы и псалмы, лишь бы склонить мироздание к нужному ей варианту отсутствия отца...предположительно, сидящего рядом и доводящего ее до сердечного приступа самым не ангельским способом. В любое другое время, она бы порадовалась его веселью, а сейчас справедливо решает, что смех выходит на редкость противным. Ехидным таким.
"Да чтоб ты подавился!"
Вспыльчиво желает от всей глубины нефилимской души предположительно самому опасному существу этого мира, которого сейчас больше всего на свете хочет просто придушить, чтобы впредь сначала отвечал на вопрос, а уже потом начинал смеяться. О том, что задушенный ангел не очень-то подлежит исправлению она, естественно, не думает и прожигает Мартина-Люцифера гневным взглядом
"Хватит ржать, конь крылатый!"
Новоявленный пегас, словно услышав, обращает на нее внимание и даже снисходит до кое-каких объяснений, и Катарина облегченно выдыхает, утыкаясь лбом в руль.
- Мартин, я тебя ненавижу, - проникновенно сообщает, даже не заметив, как легко разрешились ее терзания по поводу имени и, не глядя, едва задев, бьет его ладонью по плечу. Будь он хоть трижды архангел, нельзя так доводить окружающих. Даже если он ничего такого не подразумевал, а она сама все придумала.
Следующая неожиданная мысль настигает ее на выходе из машины, но эффекта разорвавшейся бомбы не достигает - Фэй все еще рада, что не обрела отца, как бы парадоксально это не звучало, поэтому просто окидывает мужчину внимательно-ехидным взглядом.
- Ну отчего же, дядя Лу, - называть его "Люцифером" она упорно отказывается, а значит, ангелу не однажды придется выслушивать разнообразные вариации своего имени, которые с каждым разом все меньше будут иметь общего с оригиналом. Не иначе как в насмешку, провидение послало ему бесстрашно-хамоватую племянницу, склонную к авантюрам, которая под любым предлогом отказывается признавать авторитеты. - Мы все еще можем разрыдаться и броситься друг другу на шею. Я даже станцию с индийской музыкой найду, ради такого повода.
Она уже вполне оправилась от шока, и теперь ехидно подмигивает Мартину, точно зная, что он совершенно не понял, к чему тут музыка, и толкает дверь кофейни. Ее любимый столик оказывается занят, но девушка не особо расстраивается, выбирая один из свободных. Кофе здесь нежно любим ею, так что с выбором мужчина явно не ошибется, что бы не заказал, а если немного помучается с выбором, так и вовсе по делом. Алекс где-то вычитал, что полукровки живут до пяти веков, а значит, у нее есть восхитительно много времени, чтобы устраивать дяде всевозможные мелкие пакости.
- Итак, выглядишь паршиво, - бесцеремонно выдает девушка, пригубив напиток. - Работа без выходных и конкуренты не дают жить спокойно?
Не смотря на насмешливый тон, она действительно беспокоится о сидящем на против мужчине, который выглядит так, словно держит на своих плечах весь мир и уже подумывает о том, чтобы послать это неблагодарное занятие к Ад.

"Хватит ржать, конь крылатый!" - эта мысль проскальзывает в ее сознании настолько громко и явно, что ему даже нет нужды специально подключаться к ее ментальному полю, чтоб "услышать" ее. Возмущение девушки изрядно забавляет его, а коллекция нелестных прозвищ успешно пополняется еще одним, но он мгновенно подавляет собственный приступ веселья, уловив за извечной бравадой нефелима настоящий страх. В конце концов, она действительно еще совсем ребенок...
- Да на здоровье, - благожелательно улыбается он, тем самым окончательно выводя беседу из опасного темного тоннеля во вполне мирное русло. Вряд ли Катарина настолько прозорлива, чтоб прочитать на дне его черных глаз, что он действительно предпочел бы ненависть с ее стороны - ненависть, которая обезопасит ее от него, но это опять же слишком большая роскошь, и он своими же руками сделал все, чтобы она не могла его возненавидеть.
"Может, все же стоило соврать? Тогда она вышвырнула бы меня из машины и зажимала уши всякий раз. как услышит мое имя..." - с невольной тоской думает Люцифер, но все так же спокойно идет с девушкой к дверям кофейни: мрачные мысли древнего архангела явно не должны стирать улыбку с лица юного нефелима, а он еще расплатится за сегодняшнюю теплоту.
Открывая перед Кэт двери, он машинально сканирует окружающее пространство на предмет малейшей опасности, хотя и улица, и сам кафетерий выглядят довольно мирно: беспечность - последнее, что он может себе позволить на этой затянувшейся войне. Сконцентрировавшись на слабейших сигналах чужой силы, он едва не пропускает мимо ушей новое обращение и забывает впечатлиться им в должной мере, лишь мимолетно усмехается в ответ. Основная проблема подрывной деятельности Фэй заключается в том, что он давно уже не ищет смысла в одних только словах, и по сути между "крылатым конем" и "дядей" для него нет существенной разницы - у него и без того слишком много имен, чтобы задумываться над новыми. Вместо этого архангел оборачивается через плечо, моментально ловя насмешливый прищур карих глаз девушки и заглядывает в самую их глубину, минуя все защитные барьеры из ехидства и наглости, и целую секунду удерживает ее в звенящем оцепенении, а потом неожиданно мягко улыбается.
- Успокойся, - негромко говорит он, отводя взгляд. - Все хорошо.
Когда к их столику приближается официант, Люцифер привычно заказывает двойной эспрессо, уже успевший полюбиться ему, а после с невозмутимым видом опрокидывает в маленькую чашку шесть кусочков сахара, тщательно перемешивая темный ароматный напиток. Катарина уже успевает вполне оправиться от секундного оцепенения и берет беседу в свои руки, вызывая на его губах мимолетную усмешку.
"Пожалуй, с "успокойся" я погорячился"
Тем не менее он с легкостью подхватывает игру, откинувшись на спинку кресла и небрежно держа чашку в одной руке. Внимательные глаза на несколько оттенков темнее, чем кофе - почему-то сейчас это наблюдение кажется ему забавным.
- Да, конкурирующие фирмы покоя не дают, - спокойно отзывается он. - Сама понимаешь - кризис: каждый выживает, как может.

Могла ли она когда-нибудь хотя бы подумать о том, что будет вот так запросто распивать кофе с бывшим Дьяволом? Вот уж вряд ли. И уж совсем маловероятно, что добрые соседи, предрекавшие ей вляпаться-таки своими проделками в неприятности предполагали такой их масштаб. С другой стороны, девушка смотрит на ангела, и видит там кого угодно, кроме сверхсильного мифического персонажа из Библии. Чуть насмешливый, очень усталый и словно подначивающий ее на очередную колкость, потому что так будет проще им обоим: она сможет ехидничать так, словно перед ней все тот же странноватый Мартин, он сможет немного отдохнуть и не пустить настырного нефилима дальше необходимых ему границ. И все счастливы.
- Кризис кризисом, Марти, а отдыхать все же нужно, - она проводит рукой снизу вверх словно предлагая ему самому оценить свой вид, - ты только посмотри на это безобразие. Лицо землистое, глаза запали, сам как будто вот-вот свалишься замертво...и прекращай столько курить - вредно для здоровья, - и под насмешливым тоном куда больше заботы, чем она сама может осознать. И пусть этот странный мужчина неизменно ставил ее в тупик, укрывал и явно будет скрывать кучу интересной и, как Кэт кажется, жизненно необходимой информации, он однажды уже помирил ее с собственной силой а сейчас без всяких преувеличений спас жизнь. Хотя бы ради этого стоит попытаться организовать ему нечто похожее на отдых. - Вот уж не думаю, что твоя дочь счастлива видеть дражайшего отца в таком плачевном состоянии, - разговаривая с ним в таком тоне она чувствует себя довольно странно, да еще и приплетать к разговору его дочь, которая вообще неизвестно кто и непонятно какие у них отношения...хотя мужчина явно отзывался о неизвестной малышке с ощутимым теплом. С чего Фэй решила, что они говорят о ребенке, она и сама не знает, но упрямо пытается представить Люцифера с младенцем на руках, или заботливо дующим на содранные коленки, или вплетающим бантики в волосы неизвестной девчушки...ее и саму удивляет, что картинка выходит на редкость живой и теплой.
-Я не слишком в курсе, как там отдыхают архангелы, - продолжает после небольшой паузы и уже более серьезным тоном, - но если вдруг что: наш диван всегда к твоим услугам, а на утро могу гарантировать кружку горячего чего-нибудь и вкусность на выбор. Просто...слухи доходят даже до меня и...ты спасаешь мир, все понимаю, цель прекрасная и благородная, хоть и ненормальная в высшей степени...но тебя-то тоже должен кто-то спасти. Хотя бы дать выспаться.
Конечно, мужчина был невероятно проницателен и мог читать ее душу словно книгу, но вряд ли успел заметить ряд мелких привычек, но вот окажись здесь Адриан или Алекс - смотрели бы на нефилима раскрыв рот от удивления, ведь она так и не притронулась к кофе, лишь обняла чашку ладонями. И, может быть, она готова плеваться ядом и метать ножи лишь при упоминании своего биологического и неизвестно почему пропавшего отца, но во взгляде, обращенном на дядюшку - настоящее тепло и беспокойство. Девушка вспоминает немногочисленные, но почему-то всегда пригождающиеся наставления Алана, одно из которых гласило, что самые сильные люди больше прочих нуждаются в заботе, потому что ломаются один раз и навсегда.
- И у меня есть абонемент в СПА...масочки, массажики...все в таком духе, м? - добавляет уже с прежней иронией, решив, что искренности на сегодня более чем достаточно и ее, как и всякое сильнодействующее средство, нужно жестко дозировать.

Это похоже на новую моду - в последнее время все вокруг пытаются вглядеться в его лицо и найти там какие-то неведомые знаки, как будто кто-то внезапно объявил акцию по психологической помощи тысячелетним архангелам. Того и гляди появится характерная кушетка и добрый, будто присыпанный сахарной пудрой, голос начнет задавать вопросы в духе: "Что вы чувствуете после заточения?", "Помните ли вы себя Дьяволом?" и "Что вы видите на этом пятне?" Потом назначат программу реабилитации, выпишут порошки-таблеточки и расслабляющие ванны для крыльев...
"Люцифер, тише. Они хотят помочь тебе" - мягкий голос Михаила едва касается его сознания. Бывший Дьявол иронично усмехается:
"Ты в курсе, что при таком раскладе будешь признан моей шизофренией?" - на это проекции старшего брата ответить нечего, зато Катарина даже не думает помолчать хотя бы минуту.
- Слушай, если я не в твоем вкусе, так бы и сказала, - насмешливо отзывается он, отпивая глоток. - У тебя самой такой вид, будто последний раз ты высыпалась не в этой жизни....
Следующая фраза почти ставит его в тупик, и архангел недоверчиво вскидывает бровь. С каких пор хоть кому-то позволено так безапелляционно пользоваться его вечным беспокойством о Джей? Внешне вокруг ничего не меняется, но воздух как будто меняет свою структуру, становясь невыносимо плотным, глаза архнгела на мгновение темнеют. В следующую секунду он погашает вспышку собственной силы и лишь строго смотрит на сидящую напротив девушку.
- Давай договоримся - чтобы не портить наши замечательные родственные отношения - некоторые темы лучше не затрагивать. Моя дочь - как раз такая. Хорошо?
Через миг он уже становится прежним и откидывается на спинку сиденья, невольно потирая ладонью ноющие глаза. Такие, как он, не нуждаются во сне, но иногда он чувствует странную потребность отключиться, хотя бы просто закрыть глаза, перестав беспрестанно вглядываться в беспросветную мглу, ожидая удара. Голос Катарины доносится до него странно-приглушенно, и в какой-то момент он буквально застывает, вглядываясь в ее тревожные карие глаза. Насколько он мог изучить свою племянницу - она не привыкла выражать свою заботу настолько явно, оставаясь неизменным "добром с кулаками", (а так же шипами, когтями и колючками), так что то, что он наблюдает сейчас - поистине редкое явление. Была бы рядом Джей - улыбнулась бы ему, шепнув украдкой: " Ну вот и что ты каждый раз так удивляешься, папа?" Где-то на глубине сознания мелькает шальная мысль познакомить его девочку с этим необузданным нефелимом, и, возможно, когда-нибудь он действительно ее осуществит, но пока мир еще пылает и для семейных нежностей не пришло время, так что...
- Спасибо, - негромко говорит он, чуть изгибая уголки губ в мимолетной улыбке. Очередное редкое явление, как на подбор... Впрочем, они оба не привыкли обходиться без иронии дольше минуты, и вот он уже опять усмехается, возвращаясь к их обычной игре:
- Ты разве не знала, что ангелу стоит помахать крылышками, чтоб искупаться в первородном свете, от которого кожа становится нежнее, чем попка младенца? Так что спасибо, оставь себе.

Ощутимо потянуло холодком, и в первые секунды девушка крутит головой в поисках включившего кондиционер умника, не связав изменившуюся обстановку с резко потерявшим часть дружелюбности Мартином. Хотя имеет право, и они и правда не столь близки, чтобы вот так запросто вмешиваться в его отношения вообще с кем-то кроме нее самой. Нефилим мягко улыбается, поднимая руки вверх.
- Спокойно, твое темнейшество, буду хорошей девочкой.
Покаяния, впрочем, нет ни на грамм, но ошибку учла и признала, но одной вспышки плохого настроения явно недостаточно, чтобы она убрала любопытный нос от загадки имени внезапно отыскавшегося родственничка. Кто бы еще подсказал Кэт, почему ей так внезапно понравилось называть его "дядей", пусть хотя бы и мысленно. Но сидя за одним столиком с архангелом вряд ли можно быть наверняка уверенной, что "мысленно" и "неизвестно для него" по-прежнему остаются равнозначными понятиями. Озорства ради она решается на небольшой эксперимент и, скромно опустив сверкнувшие ехидством глаза, на всевозможные лады принимается повторять:
"Дядя Лу, дядя Мартин, дядюшка Люц, Люциферушка, дядя Марти..."
Изгаляться над именем, тем более истинным, она может поистине бесконечно, тем более, что за всеми насмешками нет даже намека на желание как-то его задеть. Привычное для нефилима проявление ехидной заботы довольно часто воспринималось именно как попытка оскорбить, но, кажется, найдено еще одно приятное исключение, или она вовсе ничего не понимает в ангелах. Впрочем, она совершенно точно ничего не понимает в ангелах, но мужчина явно лишь в пол уха слушал то, что она говорит, прислушиваясь к тому, что едва слышно звучало на задних планах и понимал, что приятно, очень верно.
- Спасибо
Кэт глубоко вздыхает, глядя на архангела как на хронического и неизлечимого идиота, но последовавшая за благодарностью улыбка начисто стерла всякое желание объяснять ему, почему конкретно ее за заботу не нужно благодарить, а еще лучше - съязвить в ответ, чтобы вернуть диалогу привычное настроение. Теперь же ей только и остается, что с неприкрытым удивлением рассматривать вмиг помолодевшее лицо и не верить что вот этот милейший мужчина напротив - страшнейший Люцифер. Либо мир сошел с ума, либо она. Второе вероятнее, но не отменяет того факта, что пернатые задницы на облачках крупно ошиблись, выбирая себе врага номер один.
- Видимо, не слишком машется, - задумчиво протягивает, мирно отпивая кофе. - Поэтому советую еще раз подумать над СПА. Мало ли, вдруг у тебя праздник какой наметится, а ты выглядишь как свежий участник зомби-тусовки. Да и гардероб стоит разнообразить, - сдергивает с шеи веселый аляповатый шарф, набрасывая поверх черно-черного прикида ангела, - будем работать над очеловечиванием образа. Авось через пять веков смогу спокойно выпустить тебя к людям. - Откидывается на спинку стула с крайне самодовольным выражением лица. - Не благодари.

"Дядя Лу, дядя Мартин, дядюшка Люц, Люциферушка, дядя Марти..." - он провоцирующе усмехается в ответ, пару секнуд никак не подавая вида, что хоть что-то услышал, а затем, преспокойно отпивая кофе, ехидно вкладывает в ее сознание мысль:
"Изначально меня звали Самаэлем. Можешь разнообразить списочек" - воистину, живость детского воображения стоит поощрять, а лишние десять-двадцать новых имен погоды не сделают, так что он предоставляет нефелиму полную свободу в этих мысленных извращениях.
Вряд ли Катарина об этом задумывается, но действительно приятно в столь темные времена сталкиваться со столь искренней беззаботностью, пусть и опасно граничащей с наглостью. На какую-то долю секунды у него даже мелькает шальная мысль: а не ввести ли Фэй в состав своей маленькой армии: ее смех мог бы здорово всех подбодрить, но эта фантазия столь же неосуществима, как внезапное примирение с Сихаилом или слезы раскаяния на щеках Рагуэль. Так заливисто могут смеяться лишь те, кто остается за чертой их каждодневных сражений - и пусть тут свои бои и своя боль, блаженны не ведающие пламени, сжигающего небеса...
Вместе с этим осознанием на него внезапно наваливается усталость. Он часто видел свое отражение в глазах Джей в подобные моменты и знает, что, несмотря на то, что черты лица не меняются, его глаза становятся глазами старика, а в уголках рта пролегают едва заметные морщинки. Около секунды на девушку смотрит действительно тысячелетний архангел, а затем он моргает, возвращая себе привычный вид, и уже мгновением спустя улыбается с привычной насмешливостью.
- А если Хэллоуин? Тогда мне даже над костюмом не надо будет заморачиваться, - с легким удивлением он разглядывает накинутый на свою шею шарф, а потом лукаво усмехается. - Что б ты понимала, законодатель моды. Сама сказала, чтоб я посмотрел "Матрицу"... ну вот любуйся теперь, - картинным жестом он извлекает из воздуха темные очки и демонстративно водружает себе на нос. - Я же типа мир спасаю, забыла? Мне положен пафосный образ.
Горечь в этой насмешке ощущается лишь на самой глубине, так что ее вполне можно не заметить...

Сделать вид, что она не заметила накатившей на него усталости, прорвавшейся сквозь напускное ехидство и браваду, пополам с подколами и внешне-спокойным фасадом - вопрос вежливости. В конце концов, каждый защищается как может: она смеется, новообретенный дядюшка, даже при самых паршивых раскладах предпочитает делать вид, что все идет строго по плану. По какому такому плану - уточнять могут, вероятно, единицы, остальным будет достаточно и внешней уверенности во всей творимой ахинее. Бывают времена, когда за отодранную от лица маску скажут спасибо и причислят если не к лику святых, то к друзьям, но явно сейчас не одно из этих мгновений. Поэтому девушка деликатно отводит глаза, словно увлекшись причудливым узором кофейной пены: посмотреть и правда было на что, и, покачивая чашку, она ежесекундно создавала все новые и новые сплетениями тьмы и света. По счастью, сейчас это просто цвета, и никакого мистического смысла в действе нет. Разве что дать ангелу немного времени "восстановить лицо".
-Для особо выпавших из реальности, - отзывается занудным дикторским тоном, - до Хэллоуина еще несколько месяцев. Помнишь: нечего пугать окружающих мрачной рожей. Улыбайся, дядя, тебе дьявольски идет, - пожалуй, можно сказать, что с новостью она вполне освоилась, а теперь подумывает, как можно использовать ее во благо собственного и, желательно, еще и его хорошего настроения. А значит, каламбуров на дьяволько-ангельскую тему можно ожидать в избытке, и это далеко не самый лучший из них. - И когда я советовала тебе посмотреть "Матрицу", то не говорила, чтобы ты нагло сплагиатил оттуда стиль, - стоило признать, очки ему все же шли, равно как и мрачно-темная гамма, но Кэт бы скорее удавилась, чем призналась в этом, кроме того, пафосный архангел в цветастом женском шарфе - где она еще увидит подобное зрелище? Вот уж что ему абсолютно не шло, так это беспредельная усталость, с первого взгляда улавливаемая даже ей. А для особо одаренных он и сам уже несколько раз прямо или косвенно признался, что устал. Возможно, дело сейчас в том же порыве, следуя которому он когда-то решил помочь ей, но вот отпускать Люцифера на его великую битву в том состоянии, в котором лучше всего лечь и сдохнуть или, как вариант - выспаться, она совершенно не собиралась. Другое дело, что прямо сказать ему "остаться  и отдохни" она не может - обязательно откажется. Значит, нужно заботиться не заботясь, и как это сделать нефилим пока что не вполне понимала, исподволь рассматривая мужчину, словно желая отыскать ответ. Звать его домой, при всем желании, не самая удачная идея, и пусть их троица уже вполне освоилась в своем безумии, пожалуй, на роль реабилитационного центра они все еще не тянут. Знать бы наверняка, что есть способ позволить ему спокойно выдохнуть. Кэт не была уверена, но, кажется, такими вот передышками и можно выживать в самые неприятные моменты жизни.
- И как тебе спасается? - мимоходом заданный вопрос содержит куда больше интереса, чем может показаться на первый взгляд, и тут девушке интересно буквально все: от кого, как, кто ему помогает и что делает вся геройская компашка чтобы не погибнуть. Собираются ли они вместе или используют свою ангельскую телепатию. Есть ли в их команде обычные люди и необычные нелюди. Как сильно близок мир к тому, чтобы слететь в тартарары и велики ли шансы это остановить - список вопросов она могла бы зачитывать несколько минут, но ограничилась самым емким прекрасно понимая, что полного отчета ей не предоставят не столько из скупердяйства, сколько пытаясь защитить - как раз тот случай, когда меньше знаешь - крепче спишь, но хоть о чем-то ангел должен был обмолвиться.
"И не влезай дальше, чем он позволит"
Из-за собственного любопытства Фэй уже не однажды едва не расставалась с жизнью, и кое-какие выводы все же сделала. Иногда, если большой, сильный и суровый дядя говорит "не лезь" стоит поступить именно так и не лезть на рожон. Как бы сильно не хотелось обратного. Что-то подсказывало, что в этой войне ее везения  и сверхъестественной живучести просто не хватит.